style="font-size:15px;"> Не двигаясь с места, Григорий глядел вслед маленькой фигурке, которая все удалялась. Острые плечи, лопатки, выпирающие из-под пальто. Одна рука придерживает воротник с отворотом, наверно, чтобы прикрыть запухший глаз. Неожиданно для самого себя Григорий нажал на стартер.
– Вилли!
Пришлось окликнуть дважды, но только увидев машину, мальчик остановился.
– Вот тебе мой номер. В случае крайней необходимости обязательно позвони. И не придавай большого значения тому, что случилось. Все забудется, все будет хорошо. Держись как надлежит мужчине!
Чувство неудовлетворенности собой грызло всю дорогу до дома. Сегодня все складывалось не так, как хотелось. Даже этот мальчишка свалился как снег на голову. Конечно, он не позвонит, и все-таки… «Тебе долго везло, и ты теряешь чувство осторожности. А может, ты становишься паникером? Что, собственно, произойдет, если кто-то найдет написанный твоей рукой номер? Ничегошеньки. Просто начинаешь терять ощущение реальности, потому что тебе осточертела двойная жизнь, хочется быть среди своих, жить по обычным нормам…»
В комнате было холодно, но небольшая чудо-печка из белого кафеля не требовала много поживы: горсточка растопки, десяток чурбачков, несколько брикетов угля – и от глянцевито-белой поверхности потянуло теплом. После порошка боль уменьшилась, медленно стала уходить, хотя голова немного и отяжелела, как после легкого похмелья. Григорий знал, сейчас все пройдет, особенно если выпить горячего, крепкого и сладкого чая.
Но не хотелось вставать с кресла возле печки. Сквозь полуоткрытые дверцы видно было, как пылает огонь, как постепенно краснеют угли. Когда-то в детстве, во время отпуска отец взял его к своему брату на Херсонщину. Там топили огромными снопами камыша, а печки были узкие и длинные, разделяющие комнату пополам. Сноп надо было двигать медленно, пламя весело гудело и от красного жерла печки не было сил оторваться, потому что там происходили чудесные сказочные превращения… И еще пленила Гришу степь. Она напоминала море, но была еще красивее: не только от ветра двигались волны, но она вся еще была пропитана неповторимыми ароматами, а ночью серебрилась так, что казалось, это от нее, а не от месяца поднимается сияние к звездам, которые напоминают огромные спелые яблоки. Все уничтожила черная буря. Она налетела неожиданно, безжалостная, столь несовместимая с душистыми рассветами и звездными вечерами, что вызвала в душе даже не страх, а чувство нестерпимой обиды, протеста против того, что такое может произойти. Фашисты тоже налетели так же стремительно, как черная буря. Только ты стал взрослым и чувствовал грозные ее предвестники. Вот только не мог предвидеть, как далеко на передний край забросит тебя судьба… Странно. Советская военная комендатура почти рядом, именно поэтому ты еще острее ощущаешь свое одиночество. Такой психологический феномен: к месяцу не потянешься рукой, знаешь, что не достать, а вот когда до желаемого так близко…
Мышцы разомлели от тепла, голова еще немного кружилась. Надо бы позвонить в бюро, отдать несколько распоряжений. А, ну его все к черту! Машина налажена
