сюда. – Он взял листочек в руки. – Так и есть! В этом столбике номера самолетов. А это… номера тягачей и бензозаправщиков. Где вы их взяли?
– У задержанного. Одного не могу понять: зачем он торчал здесь, если запросто мог записать все это на шоссе во время транспортировки?
– По шоссе машины идут с зачехленными носами – номеров не видно.
– Все ясно. Спасибо!
Теперь лейтенант направился к пакгаузу, около которого был замечен немец. Вот тут он стоял. На сырой земле отчетливо видны отпечатки его ботинок. Потом след вел к дороге, оттуда к лесу. Лейтенант медленно двигался параллельно следам, иногда приседал на корточки, внимательно присматривался к каждому кустику увядшей травы. К каждой веточке. И недалеко от дороги, в маленьком неглубоком кювете нашел то, что искал, – светло-коричневый карандаш, который застрял между сухими, словно изъеденными ржавчиной, стебельками бурьяна.
Вернувшись в дом, лейтенант снова взял газету и провел на ее полях несколько линий, то легонько, то сильно нажимая на бумагу найденным карандашом. Затем сравнил цвет и оттенок каждой линии с записью в кроссворде. Сомнений не оставалось: цифры в клеточках были выведены тем же самым твердым светло-коричневым грифелем. Проверить себя еще раз, попробовать написать цифру? Лейтенант вывел двойку, потом тройку, потом стал выводить единицу, но телефонный звонок прервал эту графическую экспертизу. Пришлось отложить карандаш и снять трубку. Звонил доктор:
– Камрад лейтенант! Я звоню вам, чтобы сообщить о раненом.
– Очень кстати. Я слушаю вас. Как он там?
– Рана не так опасна, как я предполагал. Состояние удовлетворительное. Но я беспокою вас совсем по другому поводу. Видите ли, осматривая рану, я увидел у него под мышкой татуировку.
– Ну и что?
– Дело в том, что такие татуировки обозначают группу крови, и делали их только эсэсовцам, чтобы в случае необходимости можно было оказать немедленную медицинскую помощь… Поверьте мне, камрад, я ненавижу этих ублюдков, а раненый явно из них…
– Очень вам благодарен, товарищ! Сейчас приму меры. Пока к раненому никого не пускать. Еще раз спасибо!
Лейтенант повеселел. Его взвод задержал врага! Правда, сделано это неуклюже, но победителей не судят. Приятно, что позвонил доктор. И дело совсем не в том, что он заметил эсэсовскую татуировку, – теперь и так ясно, что задержан враг. Радовало то, что сами немцы начинают понимать, сколь пагубную роль в жизни их страны и всего мира сыграл фашизм. И та искренность, с какой они помогают выкорчевывать его остатки.
Приказав поставить в больнице охрану, он взял написанный ранее рапорт и с наслаждением разорвал его.
«Вот тебе и Петров! Хорошо, что я не поднял шум. Говорят же: не спеши, людей насмешишь…» – радовался лейтенант, снимая трубку.
На этот раз линия была свободна, и он доложил в штаб о происшедшем.
– Раненый под охраной? – спросил голос на другом конце провода.
