систему пеленгации, не привлекая внимания.
Резидентура МИ-6 в посольстве снабжала его средствами связи и запасными частями, но это была опасная затея. Его радиооборудование рано или поздно должно было его выдать. Он не входил в состав дипломатического персонала, и в случае обнаружения ему бы пришлось решать все проблемы самостоятельно. Не рассчитывая на помощь британского посла. В лучшем случае ему грозило интернирование до конца войны, в худшем – он рисковал привлечь внимание немецкой разведки.
Операция продлилась шесть месяцев, предоставив военно-морскому флоту бесценное раннее предупреждение о намерениях немецкого флота. Однажды утром он спустился к завтраку и сел за стол. Случайно посмотрел в окно и увидел, что на стену напротив наклеивают новый плакат. Это была его фотография с предложением вознаграждения за информацию, которая приведет к его аресту.
Отец разработал свой маршрут побега с МИ-6 еще до начала операции. Быстро позавтракав, вернулся в свою комнату, аккуратно упаковал свое радиооборудование в футляр и задвинул его под кровать. Он собрал свои проездные документы, паспорт и удостоверение личности военно-морского флота, оставив значительную сумму наличных в надежде, что это побудит владельца отеля забыть о нем.
Вместо того чтобы свернуть на дорогу, ведущую к побережью Швеции, которую норвежские власти сочли бы наиболее вероятным маршрутом его побега, он направился на юго-запад. Проехав десять миль вниз по побережью, он сел на камень у обочины. Некоторое время спустя к нему подошел лейтенант британского флота и спросил, кто он такой. Отец представился. Его отвели на катер и переправили на ожидавший британский эсминец.
Годы спустя, когда мне предстояло выйти на пенсию, я попытался найти подробности этой операции в архивах МИ-6. Я договорился с сэром Морисом Олдфилдом, тогдашним шефом МИ-6, провести день в их архиве в поисках документов. Но я ничего не смог найти. В архиве регулярно проводили чистку, уничтожая старые документы.
Я родился в 1916 году в доме моей бабушки в Честерфилде, куда моя мать переехала погостить, пока мой отец был в Норвегии по заданию МИ-6. Той ночью был налет цеппелинов на соседний Шеффилд, и я родился недоношенным. Из-за войны не было свободных больничных коек, но моя мать поддерживала мою жизнь с помощью импровизированного инкубатора из стеклянных банок с химикатами и бутылок с горячей водой.
После Первой мировой войны мой отец вернулся в компанию Marconi. Он стал протеже самого Маркони и возглавил отдел исследований. Мы переехали в большой дом на берегу моря недалеко от Фринтона, где прожили всего несколько месяцев. Затем мы переехали в дом на окраине Челмсфорда. Дом напоминал заброшенную фабрику по производству оборудования для радиосвязи. В каждом углу были спрятаны радиоприемники в разной степени неисправности и жестяные коробки, набитые электрическими схемами. Мой отец был энергичным, эмоциональным, довольно вспыльчивым человеком
