преподносят абстрактное определение общественно-экономических формаций, подменяя таким образом связное изложение гражданской истории отвлечёнными социологическими схемами». Рубежное постановление! Восстанавливались исторические факультеты. Было принято решение ввести элементарный курс истории СССР в 3–4 классах, а в 5–7 и в 8—10 классах проводить параллельно изучение истории СССР и всеобщей истории. В прежнем курсе обществоведения историю преподавали схематично, клочковато. А уж младшеклассников точно не знакомили ни с Дмитрием Донским, ни с Суворовым. Для подготовки учебника для 3–4 классов организовали две авторские группы – под руководством И. Минца и З.Лозинского. Они должны были работать в режиме соревнования. Революционная постройка трещала…
Учебники двадцатых годов пестрили проклятиями в адрес «царей и их слуг». Героическими страницами истории считались только мятежи, только тайная и явная борьба против самодержавия. Даже с точки зрения марксистского позитивизма здесь ощущался перегиб: подчас и к событиям XVIII века относились с позиций века ХХ с его массовым пролетариатом. Полного ниспровержения всей нереволюционной культуры, конечно, не было. Даже в первом послереволюционном плане монументальной пропаганды фигурировали Андрей Рублёв и Фёдор Достоевский, а не только Емельян Пугачёв и Александр Герцен. Но историки под флагом академика Покровского впали в радикальный социологизм. При этом историческая наука развивалась мощно: в особенности – в исследовании экономических отношений, истории науки и техники. Но на учебниках система Покровского сказывалась вполне разрушительно.
Какого учебника ждали от историков и писателей власти? К тому времени и политики, и историки успели немало копий поломать в спорах о концепции исторического образования. Требовалась учебная книга, наполненная фактами и сюжетами вместо социологических концепций. При этом всё должно было вести к закономерности революции – с подробными рассказами об этапах классовых войн Разина, Булавина, Пугачёва, Кармелюка… И всё это предназначалось для детей – а, значит, приходилось упрощать, при этом сохраняя главное.
К июлю 1934 года конспект учебника по истории СССР, разрабатывавшийся группой Н.Н. Ванага, был готов и направлен на рассмотрение в ЦК. Проект не удовлетворил руководителей партии, которые опубликовали по этому поводу свои критические замечания, подписанные громкими фамилиями Сталина, А.А. Жданова и С.М. Кирова. Вожди обозначили основную цель дальнейшей работы: “Нам нужен такой учебник истории СССР, где бы история Великороссии не отрывалась от истории других народов СССР, это во-первых, и где бы история народов СССР не отрывалась от истории общеевропейской и вообще мировой истории – это во-вторых».
В первом ряду – Никита Хрущев, Андрей Жданов, Лазарь Каганович, Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов, Михаил Тухачевский
Поворот к патриотическому осмыслению истории СССР, а прежде всего – истории России, в доме
