вы его не знаете?
Ожогин отрицательно покачал головой.
Варвара Карловна объяснила:
– Родэ – следователь гестапо, пользующийся большим расположением самого начальника гестапо Гунке. Гунке – замечательный человек, а вот Родэ… Родэ – это…
Опьяневший горбун вдруг расхохотался и погрозил пальцем Ожогину:
– Вы думаете, я вас не узнал? И вас тоже, – он сделал кивок в сторону Грязнова. – Обоих узнал, как вы только вошли… Господа! – обратился он ко всем. – Эти джентльмены предали меня. Да! Буквально-таки предали и отдали с рук в руки гестаповцам. – Все с недоумением и любопытством посмотрели на Ожогина и Грязнова. – Своя своих не познаша, как говорит древняя славянская пословица. А вы, конечно, удивились, встретив меня здесь? Думали, что я и вправду коммунист?
– Я и не подозревал, что это вы, – нашелся Ожогин.
– И я бы никогда не подумал, – добавил Грязнов, понявший тактику друга.
– Это возможно. Мне тогда так обработали физиономию, что, взглянув в зеркало, я сам испугался. Но я вас запомнил.
– В чем дело? Что произошло? – раздались голоса.
Горбун добросовестно рассказал обо всем случившемся.
– Молодцы! – одобрительно сказал Изволин, и все согласились с ним.
– Ничего не понимаю, хоть убейте! – сказала Матрена Силантьевна.
Горбун махнул рукой и, воспользовавшись тем, что Варвара Карловна вышла из комнаты, подсел к Ожогину.
– А ведь здорово получилось! – он достал портсигар, закурил и положил его на стол. – Не спохватись вы вовремя и не притащи этого Юргенса – не выкрутились бы у Гунке. Ей-богу! Он не любит Юргенса, а тот – его. Они на ножах. И Юргенс бы вас не отбил. Нет-нет, уж поверьте мне… – Горбун прижал руку к груди, закивал головой и перешел на шепот: – Вам я могу кое-что сказать – я теперь понимаю, кто вы, но только никому об этом ни слова. Варвара Карловна просто боится оберлейтенанта Родэ. Очень боится. А Родэ – это сила. Родэ держит ее при себе как переводчицу, кроме того, ухаживает за ней, ну а ей это не совсем, видите ли, приятно, потому что Родэ престрашенный…
– Карп! – раздался вдруг резкий голос Матрены Силантьевны.
Опьяневший Тряскин спал, положив голову на стол.
Гости, не прощаясь, потянулись к двери. Варвара Карловна успела сказать Ожогину, что скоро будут ее именины и что Ожогин должен прийти обязательно.
Попрощавшись в коридоре с Денисом Макаровичем, друзья вышли на улицу. Сразу стало легче, словно с сердца свалилось что-то тяжелое и грязное.
Надо было решить, сообщить о встрече с горбуном Юргенсу или нет. Ожогин и Грязнов пришли к выводу, что гестаповского доносчика следует основательно проучить.
За час до занятий Ожогин позвонил по телефону Юргенсу и доложил, что есть необходимость видеть его лично. Юргенс разрешил зайти.
– Опять чрезвычайное происшествие? – встретил он вопросом Никиту Родионовича.
– Продолжение чрезвычайного происшествия… –
