В итоге, когда весь отсек был готов удушить его собственноручно, появился человек от Зубра и, предварительно утихомирив смутьяна ударом электрошока, выволок его из камеры.
Большее новенького не видели. Конан, правда, сразу экспертно объявил, что такого и в шахту опасно, так что просто вышвырнут в открытый космос. Что ж, пожалуй, это даже гуманнее.
Но хуже всего было в дни после боев. Зубр, особенно выделившемся «жеребцам» от барских щедрот жертвовал ресторанный ужин или «бабу на ночь». Либо-либо на выбор. Таурохтар давно понял, что «хозяин» все организовывает таким образом, чтобы всячески настроить гладиаторов друг против друга. Чтобы разбудить в тех, кто еще вчера считал себя людьми, животные инстинкты и ярость. Их просто натаскивали, как бойцовых собак.
Запахи кулинарных изысков наполняли клетки, скручивая живот и вызывая зависть. Один раз Рох, пытаясь как-то наладить контакт с гладиатором в соседней камере, передал ему часть своего «трофейного» ужина. Охрана появилась тут же. Наградила обоих мужчин разрядами электрошока и, пока те безвольно корчились на полу, забрала у них еду. Словом, открыто процветала политика стравливания – бейся лучше, и тебе может повезти. С сексом, наверное, также. Таурохтар это доподлинно не знал, всегда стараясь закрыть себе голову подушкой, чтобы как-то приглушить разносящиеся гулко по металлическому отсеку характерные шлепки, охи и стоны. До какого же скотского состояния должны дойти люди, чтобы делать это вот так, практически у всех на виду? Не говоря уже про женщин.
Эльфиек на Валиноре даже не выдавали против их желания замуж. Считалось, что это ведет к депрессии и ранней смерти. Изнасилование же относилось к самым страшным из грехов. Хуже убийства. Девицы же, которых подсовывали гладиаторам, были явно рабынями, и их желания, как, впрочем, и продолжительность жизни, мало кого интересовали. Победители же творили с трофеями все, что хотели, даже избивали, и это абсолютно не возбранялось. Зубр, наверное, считал, что таким образом он дает выделившимся почувствовать власть и свободу. Хотя Таурохтар и не представлял толком, что может твориться в больной голове «хозяина». Здоровый, на все что с его согласия происходило, был неспособен.
Надежда выбраться из этого ужаса таяла день ото дня. Сначала князь рьяно молился эльфийским богам, но быстро понял, что все они остались на Валиноре. Никто его призыв о помощи через миллионы световых лет космоса и толщу станционного металла не услышит. Вся прошлая жизнь стала казаться далекой иллюзией, и даже мысли о Мориэль не придавали большее ни сил, ни уверенности в себе. Как будто все пять лет жизни, когда он на нее смотрел и мечтал о совместном счастье, были не с ним. Одиночество, несвобода и безысходность давили со всех сторон. Таурохтару стало мерещиться, что еще немного, и он сам потеряет человеческий облик. Да и зачем человеческий облик тому, кому переопределено быть зверем?
В один из субботних вечеров Конан развлекался с очередной выданной за победу девицей. Поскольку его камера находилась прямо напротив, единственное, что оставалось
