Ариадны за эти годы практически не изменился, она была все также прекрасна. Незаметным движением, смахнув слезу, она серьезно посмотрела на своего сына.
‑ Как ты возмужал, Аристокл. Ты стал настоящим воином.
Она с гордостью смотрела на Аристокла, на его широкие плечи с накинутым на них пурпурным плащом, на его мощную грудь, облаченную в кожаные доспехи, украшенные медными и серебряными пряжками. На его сильные руки, мужественное, суровое лицо, покрытое бронзовым загаром. Лишь только глаза, зеленые глаза ее сына остались теми же. Только это уже были глаза не того златокудрого мальчика, которого она отпустила с Алфисом в Спарту – это были глаза молодого, но опытного и сурового воина. В них была та же отвага, та же целеустремленность, которую Аристокл унаследовал от своего отца.
Встреча сына с матерью не была сентиментальной. По крайней мере, внешне Ариадна, будучи жрицей и матерью воина, не могла показать тоску, сопровождавшую ее все эти долгие годы. Она не могла выразить тот восторг и то ликование, которое охватило все ее существо при виде своего возмужавшего сына. Лишь только непрошеные слезы увлажняли ее глаза, но она силой воли заставила подавить настигшее ее волнение. Ее сердце готово было выскочить из груди. Она была готова заключить Аристокла в объятия и долго не отпускать его, но ее сан не позволял ей этого сделать. К тому же Аристокл был спартанским воином, и нежность, пусть даже материнская, была ему чужда. Зная это, Ариадна подавила в себе нахлынувшие эмоции и твердым голосом произнесла:
‑ Мой сын, я рада приветствовать тебя на дельфийской земле. Да укрепят твой дух боги Олимпа. Пойдем, Аристокл, я представлю тебя жрецам Храма Аполлона.
Аристоклу отвели одну из небольших комнат при храме Аполлона Дельфийского.
Семь раз луна сменяла солнце, а солнце сменяло луну. Семь раз богиня утренней зари Ирида орошала своим алым пламенем склоны дельфийских гор.
Аристокл все эти дни проводил с матерью и дельфийскими жрецами. Ариадна показывала ему храмы и библиотеки, где хранилась мудрость древних. По утрам Аристокл усердно, как всегда до седьмого пота, тренировался на стадионе, где раз в четыре года проходили Дельфийские игры. Вечерами он слушал рассказы мудрейших о богах Олимпа, о героях Эллады, о дальних странах.
И вот, вечерний закат возвестил о приходе седьмой ночи, которую встретил Аристокл в Дельфах. Потомку спартанских царей и дельфийских жрецов не спалось. Он вышел во внутренний двор храма, к которому примыкала комната, отведенная для него, и присел на каменную скамью перед белой мраморной статуей Аполлона Дельфийского.
Полная луна и множество звезд освещали статую одного из величайших олимпийских богов. Причудливые оттенки, образованные светом луны, делали это мраморное изваяние реальным. Созданный рукой великого мастера Аполлон как бы оживал в этой статуе. И казалось, он вот-вот сойдет с пьедестала и направится величественной поступью в сторону
