пил вино, а я нет, – сказала она. – Так нечестно.
– Это можно легко исправить.
– Отличная идея.
Хозяйка дома подошла к импровизированному столу и открыла коробку с пиццей. Линли не сводил с нее глаз. Он мысленно отметил естественную раскованность ее движений, когда она, убрав за уши мокрые пряди волос, села и взялась за кулинарный шедевр из оливок, грибов и моцареллы. Откусив кусок, посмотрела на Томаса.
– Божественно, особенно после дня в обществе слонов, – объявила она и куском пиццы указала на его складную табуретку и на лежавшую на полу книгу. – Расскажи мне про поиски мистера Дарси и про то, как потом они жили долго и счастливо. Я уже заметила, что в заголовке есть слово «миф».
На часах было полвосьмого, когда Чарли Голдейкер позвонил в дверь крошечного дома Индии на Бенхилл-роуд. Света в окнах не было, но он сказал себе, что хозяйка может находиться в дальней комнате. Увы, ее там не было.
Когда на его звонок никто не ответил, Чарльз сошел с крошечного крыльца и отступил назад, чтобы посмотреть на окна второго этажа. Никаких признаков человеческого присутствия он не заметил.
Незваный гость огляделся по сторонам. Нет, ему ничто не мешало позвонить бывшей жене по телефону и высказать все, что он хотел, однако он решил, что лучше прийти самому. Что же теперь делать?
В конце концов, Чарли решил прогуляться до Камберуэлл-Черч-стрит, которая упиралась в Бенхилл-роуд. Если ему повезет найти приличный паб, он скоротает там часок-другой, а потом вернется, в расчете на то, что к этому времени Индия уже будет дома.
И он зашагал по улице. Впрочем, ушел недалеко. Он находился напротив ничем не примечательного желтого дома, похожего на общественный клуб по интересам, когда из открытых дверей донеслось звонкое, радостное пение. Чарли замедлил шаг.
Кто-то исполнял госпелы[5], причем а капелла. Воодушевление поющих, а также слова заставили его остановиться и прислушаться. «Кровь Авеля во мщение/ в ответ небесам/ Но кровь Иисуса кроткого/ несет прощенье нам». Поскольку песня не закончилась, любопытство вынудило Голдейкера перейти на другую сторону улицы. Только тогда он понял, что никакой это не клуб по интересам, а дом молитвенных собраний местной общины пятидесятников, а то, что он слышит, – репетиция церковного хора. «Пусть окропит она собою/ наши грешные сердца/ И дьявол вмиг повержен/ И ликованью нет конца», – пел теперь хор.
Из вестибюля Чарли заглянул внутрь. В алтарной части на ступеньках лестницы расположился хор примерно из сорока человек, перед которыми стоял дирижер. На глазах у Голдейкера он указал на солиста. Тот шагнул вперед и громко запел следующую строфу. Чарльз отметил, что хор представлял собой пеструю мешанину представителей самых разных рас – этакая Организация Объединенных Наций в масштабах одной церковной общины. Все были в повседневной одежде, в том числе и дирижер. Впрочем, психолог легко представил их себе в воскресенье, когда они, облаченные в красные, голубые или золотистые мантии, станут, как и в данный момент, пританцовывать в такт песне.
Жанр духовной христианской музыки.
