говорит об этом…»
И все же – если?
После второй бессонной ночи у Тамары поднялась температура до 38 и 5, она позвонила на работу и сказалась больной. В действительности ей не хотелось сидеть в банке, когда вернется Миша. А он не может не вернуться!
С утра зарядил дождь. По блестящей черной асфальтовой дорожке внизу суетливо пробегали люди под мокрыми зонтами. И Тамара на четвертом этаже ждала – вот-вот один из зонтов сложится, и знакомая коренастая фигура свернет к подъезду. Может быть, вот этот зонт… нет, проплыл мимо… может быть – тот? И тот мимо… «Я буду очень ждать. Очень-очень. Буду ждать сколько нужно, только пусть придет». Она почувствовала головокружение и без сил опустилась на узбекский ковер. «Нужно что-нибудь съесть, глупая. Ты же не ела ничего с воскресенья».
Тамара нашла на кухне кусок ситного хлеба и с трудом прожевала его, запивая водой. Больше никакой еды не хотелось. Она попыталась вызвать в памяти образы родителей. Мать и отец Тамары погибли в Ленинграде во время блокады, а девочку смогли эвакуировать в Вологду. Жаль, что родителей нет сейчас рядом, некому даже положить голову на плечо, поплакать в жилетку. У Тамары были друзья в студенческие годы, но после свадьбы отношения как-то незаметно со всеми оборвались. Михаил предпочитал навещать своих друзей в одиночку и никаких контактов жены с посторонними людьми не одобрял. Теперь некому даже рассказать о постигшей беде.
Усталая, разбитая переживаниями Тамара соскользнула в беспокойное болезненное забытье, сидя на кухонной табуретке.
Она очнулась от резкого звука, словно от удара в лицо. В прихожей заливался звонок. Решительно и громко!
– Миша, я иду! О Господи, я иду!
Путаясь в ногах, Тамара бросилась к двери. Непослушными пальцами сдернула цепочку. Наконец-то, ну наконец-то…
В тусклом свете электрической лампочки в коридоре стояли два милиционера в мокрых плащах и фуражках. Из приоткрытой соседской двери уже показывала длинный любопытный нос дореволюционная старушка Нина Осиповна. На лестнице внизу замерла, испуганно зажав рот рукой, тетя Зоя.
– Тамара Андреевна? Вечер добрый. Позволите войти?
Неизвестно почему, но каждого нормального советского гражданина охватывает трепет – если не страх, – когда в его жилище вот так запросто приходят с какой-то целью представители родной милиции. Но сейчас к страху примешивалась надежда.
– Конечно, входите, пожалуйста. Извините, я сейчас оденусь…
– Муж так и не объявился?
– Нет…
Милиционеры, не разуваясь, прошли в гостиную и расположились за столом. Старший (Тамара не разбиралась в званиях, но звездочек на погонах у него было больше), светлоусый блондин, неодобрительно разглядывал небедную обстановку квартиры; его товарищ, плотненький коротыш, достал из портфеля тетрадь в черной коже, чернила, перья – и приготовился писать.
– Оперуполномоченный
