дышать, и она машинально прошлась пальцами по твердой, мозолистой ладони, так не похожей на ее собственную.
И лишь ощутив переполнявшую его, но до поры скрытую силу, она поняла, что, собственно, делает.
Да что это с ней? Рия резко отдернула руку. С чего она строит из себя какую-то разъяренную кошку в обществе начальника и врага? Еще ни разу ей не доводилось встречать мужчину, так опасно расшатывающего ее внутренний баланс.
Потерев лицо дрожащими пальцами, она постаралась вспомнить, о чем они вообще говорили.
– Так ты согласен встретиться с Робертом?
– Если ты прямо сейчас скажешь, когда подпишешь договор купли-продажи поместья.
– Если ты останешься в Сан-Франциско до свадебной церемонии и поговоришь с Робертом, моя подпись будет у тебя на следующий же день. Но лишь при условии, что ты никого не уволишь из «Треволога» и, когда все закончится, вообще раз и навсегда забудешь о нашей компании.
– Хорошо. Разумеется, если «Треволог» дотянет до этого дня.
– Дотянет. Если ты не станешь вставлять нам палки в колеса.
– Да, в наглости тебе не откажешь. Собираешься продавать мне дом моей матери, да еще осмеливаешься ставить какие-то условия.
– Ты миллиардер, сам себе начальник и, насколько я понимаю, вообще никак ни от кого не зависишь. Что тебе эти два жалких месяца?
– Все. – Теперь в его улыбке не было и следа веселья. Одно лишь предупреждение. – У тебя есть последняя возможность решить дело миром.
– Нет, – ни секунды не медля, выдохнула Рия. – Роберт… он… Я все для него сделаю.
Натан задумчиво ее разглядывал, и она сразу же почувствовала себя кроликом из давным-давно рассказанной отцом сказки. Той самой, где кролик отправился в логово ко льву убеждать хищника отступиться от раз и навсегда установленного правила съедать в день по зверю.
Тогда она заткнула уши руками и молила замолчать. А спустя пару дней они с Джеки ушли, и она больше никогда не видела отца. Даже открытки на день рождения от него не получала.
Годами она мечтала, чтобы однажды он о ней вспомнил и написал. Или позвонил бы Джеки и спросил о своей маленькой девочке.
Но так ничего и не дождалась.
А теперь даже его лица не могла толком вспомнить. Зато помнила бесконечную дорогу и плакавшую по ночам Джеки. Ужасное было время. А потом, когда Рия уже решила, что у нее больше никогда не будет нормального дома, появился Роберт, и они поселились в поместье.
Вспомнив больные глаза Роберта, годами мечтавшего увидеть сына, Рия поняла, что уже не может отступить. Для этого она слишком далеко зашла.
– Ладно. Приходи на работу в понедельник утром.
В голубых глазах Рия уловила что-то непонятное. Вызов? Обещание?
– Я останусь на два месяца. Готов даже станцевать с тобой на свадьбе.
– Не собираюсь я с тобой…
– Ты сама все это начала, Рия. А я закончу.
– Перестань так произносить мое имя, – выдохнула она, сама
