он шествовал с высоко поднятой головой и с уверенным видом.
Так он прошел до бульвара Монпарнас и в ликовании поднялся на седьмой этаж нового дома. Розина, веселая и довольная, предложила ему пари – кто быстрее. Они мчались наверх, смеясь и толкаясь, словно школьники. Но она была живой и проворной, а он то и дело спотыкался…
Розина первой увидела воткнутый в дверь нож. Лезвие было красным, рукоять помечена роковым знаком «X». В ужасе отпрянув, Розина не успела выдернуть нож из филенки. Стефен, бледный как смерть, сделал это за нее, после чего сунул нож в карман. Представьте себе приговоренного к смерти узника, которому уже объявили о помиловании, но который вдруг узнал, что его ищет палач!..
Солнце надолго ушло с небосвода.
Им открыла Режина. Она ничего не видела, ничего не слышала. Розина уже давно рассказала ей о ноже, обнаруженном ими некогда в двери квартиры по улице Гинемера. Тогда эта история привела остроумную брюнетку в не меньший восторг, чем сенсационный эпизод какого-нибудь киноромана; но она не стала скрывать своего презрения к трем слугам, которые умудрились все прозевать. Теперь настал и ее черед. Сконфуженная и удивленная, она выслушала рассказ хозяйки о тех обстоятельствах, в которых проходил последний акт устрашения, но так или иначе объяснить случившееся, увы, не смогла.
То был уже третий раз, когда перед Розиной предстал нож.
Впервые она увидела его в экстериоризированном кошмаре Стефена. Что до него самого, то все заставляло думать, что если в ту ночь он и видел во сне гнусный окровавленный нож, помеченный знаком «X», – нож, который ему еще предстояло обнаружить в реальной жизни, – то этот нож вмешался в его дела еще до кошмара. В каких обстоятельствах? Чем еще мог быть этот знак, как не впечатляющим напоминанием, мрачным, постоянно обновляемым memento, образом ножа, который некогда сыграл роль более ужасную, чем нож из кошмара?.. Да и мелодраматический, невероятный характер этого знака не наводил ли на мысль, что человек, его оставивший, является страстным почитателем фантастико-детективной литературы?
Впрочем, сегодня Спектрофелес не показался одновременно с ножом…
Все это терзало рассудок Розины. Все новые и новые знаки указывали на то, что преследователи не перестают рыть им яму. Более, чем когда-либо, было необходимо, чтобы супруги снова стали союзниками, тесно связанными доверием; но Стефен все больше замыкался в себе, погружаясь в безысходную грусть.
Вместе с тем та ярость, с которой он старался вернуть себе утраченный талант, лишь усилилась. Его мания уже граничила с безумием. Несчастный отходил от электризатора только для того, чтобы устроиться перед бесшумной клавиатурой. Сеансов массажа стало еще больше. Торговцы использовали Стефена без зазрения совести. Он покупал без разбора все лекарства, аппараты и книги. Комнатушка, предназначенная для его целительных уединений – и тоже ставшая комнатой рук, – всегда оставалась тщательно закрытой; он лично установил там свое причудливое оборудование
