они были богаты и знатны. А нам с братом – к чему бы нам, без всякой на то причины, осквернять историю нашего рода?!
Графиня умолкла. Она говорила с таким искренним отчаянием, с таким трогающим за душу волнением, что обе девушки готовы были прослезиться.
Арлетт с горестным видом подошла к ней и спросила:
– Так в чем же тут дело, мадам?.. В чем дело?
– Да в том, – ответила графиня, – что мы стали жертвами чьих-то загадочных происков… чьих-то злых козней. В театрах иногда представляют, как судьба преследует то или иное семейство в течение многих поколений. И именно так, вот уже три четверти века, она безжалостно гонит и нас. Вероятно, Жюль де Меламар мог или хотя бы желал защитить свою честь, невзирая на тяжкие обвинения, ему предъявленные. Увы, к несчастью, он, в припадке возмущения и гнева, скончался в тюремной камере от удара. А двадцать пять лет спустя его сын Альфонс уже даже и не пытался бороться с правосудием, предъявившим ему другие, но столь же тяжкие обвинения. Затравленный, всеми преданный, отчаявшийся и подавленный собственным бессилием, он вспомнил о горестной судьбе своего отца и покончил с собой…
Жильберта де Меламар умолкла. И снова Арлетт, потрясенная всем услышанным, обратилась к ней:
– А что было дальше, мадам?.. Умоляю вас, продолжайте!
И графиня негромко заговорила:
– Тогда-то в нашей семье и родилась эта легенда – легенда о проклятии, что довлеет над этим мрачным особняком, где жили отец и сын и где оба они услышали несправедливые обвинения, в конце концов их погубившие. Доказательства казались неопровержимыми. Бабушка, овдовев, была совершенно раздавлена горем и, вместо того чтобы отстаивать честь оклеветанного супруга, укрылась в деревне у родственников, где и растила нашего будущего отца. Она внушила ему ужас перед Парижем и заставила поклясться, что ноги его не будет в особняке Меламаров; там же, в провинции, она его женила и таким образом уберегла от катастрофы, которая грозила его уничтожить.
– Грозила уничтожить? – переспросила Арлетт. – А что вам об этом известно?
– Да, именно так! – вскричала графиня. – Он наверняка был бы уничтожен, как и его родные, ибо в этом доме таится смерть. Здесь злой рок Меламаров завладевает нами, терзает нас. Мы с братом восстали против него, осмелились вернуться в Париж… и стали его новыми жертвами. Судьба беспощадна к нам. Когда мы, решившись отринуть прошлое, радостные и полные надежд, приехали в столицу и переступили порог дома на улице д’Юрфе, то почти сразу, едва ли не с первых дней, ощутили некую мрачную угрозу. В особенности тревожила она моего брата. Я вышла замуж, потом развелась, была то счастлива, то несчастна, то весела, то печальна. Однако Адриен был все время угрюм. Его уверенность в грядущих бедах была такой неодолимой и мучительной, что он решил никогда не жениться, дабы, прервав род Меламаров, прервать и череду несчастий. Он хотел быть последним из рода Меламаров.
