не отрываясь от шитья, Орыся.
– Уехала.
– А Мазепа?
– Да он поехал с отрядом провожать их, сегодня, верно, вернется назад.
– У ней же были с собою казаки и атаман их надворной команды?
– Ну а все-таки для большей безопасности.
– Нет, не то, Остап! – Орыся глубоко вздохнула и опустила работу на колени. – А кажется мне, что пан Мазепа уже забыл нашу Галину… Все он с этой Марианной, на нее только и смотрит. И тогда еще, помнишь, – эх! уже больше как полтора года минуло! – она приезжала к нам с ним в Волчьи Байраки, да как увидала Галину, как увидала, как Мазепа ей обрадовался, – побелела, как стена, едва не упала. Я тогда сразу и заметила, что она, эта Марианна, в Мазепу нашего закохана. А теперь вот сюда опять даром она приехала? Для того и приехала, чтоб закохать в себя Мазепу. Ну, что ж, и привлечет, причарует. Куда ей было, бедной нашей Галине, и живой бороться с этой пышной панной, а теперь уже мертвой… – Орыся махнула рукою и прибавила с глубоким вздохом: – А ведь как любила его, Господи!
– Ну, любит, кажется, и эта не меньше: ведь она его от смерти спасла.
– А Галина? – произнесла живо Орыся. – Разве она его не выходила, разве не смотрела за ним, как мать за ребенком?
– Кто говорит?
– Такая от вас благодарность и честь. – Орыся вздохнула и отерла глаза рукавом.
– Орыся, ты плачешь, голубка? – вскрикнул Остап и поднялся с лавы.
– Галину, бедную, жалко… Эх! уж как обещался он ей, что ее одну любить будет, что никогда, никогда… А теперь вот…
– Так что ж тут, Орыся? – произнес с замешательством Остап. – Ведь полтора года уже минуло, как не стало Галины.
– Так уж и забыть пора?
– Да нет, не забыть, а так ведь… живой о живом думает.
– Вот то-то такая ваша правда! – вскрикнула горько Орыся. – Вижу я, что и ты такой же; тоже ведь как присягался, что меня одну любишь, а вот умру, так, верно, и сорокоуста не дождешься, а возьмешь повенчаешься с какой-нибудь кралей.
– Я? Да Бог с тобой! Чтоб я такое когда сделал? Да никогда на свете! Да мне, кроме тебя, ни на кого и смотреть не хочется, вот хоть провались я сейчас на этом же самом месте!
Но на Орысю не подействовали эти пламенные уверения.
– Что там говорить, – произнесла она, махнув рукой, – все вы на один покрой!
В одну минуту Остап вскочил с лавы и очутился рядом с Орысей. Несмотря на настойчивое сопротивление, он охватил ее рукою за талию и притянул к себе.
– Так ты и мне не веришь?
– Не верю.
– Хоть я тебе и присягаюсь?
– Хоть и заприсягнись.
– Так вот же я тебя заставлю поверить!
С этими словами Остап прижал к себе ее голову и принялся покрывать опечаленное личико Орыси самыми нежными поцелуями. Орыся сначала слабо сопротивлялась, но поцелуи Остапа были
