закивал головой.
– Брешу, брешу, ей – богу, брешу! – подхватил он поспешно. – Они что-то посердились немножко и ушли себе в Крым.
– Вернется! – раздалось с левой стороны.
– Ну, а Суховеенко? – продолжал допрашивать запорожец.
– И его милость пан Суховеенко гетман!
– Так что же это у тебя, – что ни поп, то батька? За кого ж ты сам стоишь: за Дорошенка или за Ханенка, а может, еще за Суховеенка?
При этом вопросе жид побледнел, взгляд его метнулся в одну сторону, в другую, фигура съежилась еще больше.
– Ну, что я, что я! – заговорил он торопливо и подобострастно. – Что могу я знать, бедный жидок? Я все равно, что самая маленькая травка: куда ветер веет, туда и она гнется.
– Го-го! – рассмеялся запорожец. – Значит: «Цыгане, цыгане, какой ты веры?» – «А якой тоби, пане, треба?»
– Ой, вей, ясновельможный пане! На чьем возе едешь, того и писню спивай!
– Видно, все у вас тут такой думки? – заметил громко запорожец.
– Хе! Бабий! Забыли свою вольную волю! Попыхачами стали! – подхватили его товарищи.
– Не волю, а сваволю, – отозвался седой казак с правого стола.
– Не вмер Данило, болячка вдавыла! – воскликнул с хохотом запорожец. – Гей, жиде, тащи вина сюда! Выпьем, панове, за здоровье наших городовых казаков, чтобы им ярма шеи не мулили.
Обрадованный прекращением щекотливого разговора, жид бросился со всех ног исполнять приказание запорожца и наткнулся на нищего, стоявшего у дверей.
– Пс! пс! Герш ду! – зашептал он, бросаясь к нему. – Чего пришел? Ты не видишь разве, что вельможное панство гуляет? Ну, ну, иди себе!
С этими словами он ухватил нищего за плечи и хотел было вытолкнуть его из корчмы, но нищий не думал уходить.
– На Бога, на Матерь Пресвятую, дозвольте хоть согреться несчастному… Второй уже день и риски во рту не было, – застонал он самым жалобным тоном, низко кланяясь и протягивая свою рваную шапку.
– Ну, ну, годи! Ступай себе, откуда пришел! – продолжал его выпихивать жид; но причитания нищего услыхали казаки.
– Оставь его, чего толкаешь доброго христианина! – заметил жиду седой сотник, сидевший за правым столом. – Иди сюда, старче Божий, на, выпей келех меду!
Нищий подошел к столу и, охвативши дрожащими руками оловянную кружку, жадно прижался к ней губами.
– Куда идешь?
– Ох, хотел было к Чигирину добиться, а теперь и не разберу, куда попал.
– На верный шлях, это самая к Чигирину дорога. А откуда сам?
– Издалека. – Нищий поставил на стол кружку, отер губы полой и низко поклонился казаку. – Дай тебе, Боже, здоровья, ясный пане, измучился совсем, с ног сбился все по пущам да по яругам.
Казак полез в кешеню и, доставши оттуда серебряную монету; бросил ее в шапку нищему. Нищий поспешно спрятал за пазуху полученную монету и кинулся целовать руку щедрому казаку.
II
