воды, ставя её на огонь и засыпая овсянку. – А я очень ранимое и закомплексованное существо, меня девочка бросила в девятом классе, с тех пор психологическая травма и боязнь отношений. Ты, можно сказать, вздохнула в меня жизнь. Теперь твоя жалостливая бабская сущность должна возжелать в срочном порядке приголубить меня на своей груди.
– Господи, какой болтун, – восхитилась я. – А по виду и не скажешь. Но вы вешаете мне лапшу на уши. Серые волки красных шапочек не любят, употребляют их строго внутрь – едят.
– Какой волк?
– Серый. Это вы. А я красная шапочка. Маленькая, несчастная и пленённая.
Он ещё разок помешал кашу. Попробовал. Добавил щепотку соли, а потом горсть изюма. Он ещё и гурман! Затем повернулся, посмотрел на меня сверху вниз, правда, я взгляд снова отвела. Не нужно тут меня гипнотизировать!
– Знаешь, я думаю о другой сказке. Царевна-лягушка и царевич. Я тут, конечно, царевич, ты, соответственно, лягушка. Вот увидишь, стоит нам поцеловаться, у тебя сразу на голове корона, а с головы коса по пояс.
Я поморщилась. Похоже, мне его не переболтать. Но он останавливаться не намерен. Чуть наклонился, чтобы быть со мной на одном уровне, глаза закрыл и губы трубочкой вытянул. Мне захотелось стукнуть его сковородкой по голове, но духу не хватило. Следом захотелось расплакаться – я совершенно беспомощна, а надо мной ещё и издеваются!
– Не хочешь становиться царевной? Ну, как хочешь. Давай кашу есть. Я люблю, когда в бабе тела побольше, а на тебя без слез не взглянешь.
Я снова проглотила обиду. Кушать вроде не хотелось, но едва посмотрела на кашу, как в животе заурчало. Когда я ела в последний раз? Я потянулась за ложкой, задела ею одну из мозолей и поморщилась – больно. Мозоли успели надуться, лопнуть, потом снова надуться и лопнуть. Сейчас подсыхали, и любое прикосновение причиняло боль. Я старалась пользоваться левой рукой – на ней мозолей меньше, но кушать левой красиво не выходило.
– Дай.
Голос громилы вдруг снова серьёзным стал, словно и не занимался увлечённо клоунадой минуту назад. Руку я спрятала за спину, но кто меня когда слушал? В общем, он легко сломил моё сопротивление и, скорее, любовался мозолями. Гигант снова стал страшным – молчаливым, загадочным. И… заботливым. Неожиданно. Принёс аптечку, помазал мои руки вонючей мазью, налепил пластырей всевозможных форм и размеров. А потом сел завтракать, словно ничего не случилось. А я смотрела на свои ладони. Как-то все…. Неправильно.
– Ешь, – напомнил гигант.
Глава 5. Елисей
Наверное я допустил много ошибок. Не нужно расслабляться. Но эта девчонка была такой нелепой и смешной, что вести себя с ней серьёзно не очень получалось. С таким важным видом сидела и ела кашу, словно на приёме у английской королевы, а не на окраине города, в съёмной однушке, на стенах которой отслаиваются обои. Когда я снимал квартиру руководствовался именно тем, что в этом районе мне никто вопросов задавать
