Мы знакомы с каждой из этих стадий – они пробуждают в нас лучшие и худшие черты, классическая музыка черпает и в них вдохновение, ведя нас по их извилистым дорогам.
Подобно тому как во время прогулки цветы, замеченные сегодня, сменятся другими завтра, «Обморок» приводит доводы в пользу произвольности. Неизбежно я проложил собственный своевольный путь через горы данных, заполняющих обширный музыкально-исторический ландшафт (действительно, жизнь слишком коротка для некоторых биографий), и здесь в расположении материала с приведенными заголовками чувствуется отчетливое влияние музыкального альбома. В каждом разделе будет дан портрет композитора, чья жизнь служит примером эмоциональной «темы» раздела. Как и всё остальное в этой книге, эти жизнеописания не являются даже отдаленно официальными, представляя собой в лучшем случае анекдотическое изложение фактов; нет и намерения перечислить десять «лучших» композиторов. Их присутствие здесь – потакание автора своему вкусу; это композиторы, которые много значили для меня и к музыке которых меня непреодолимо влекло. Разъясняя природу этого влечения, я надеюсь на собственном примере вдохновить вас на изучение музыки и жизни великих композиторов или на повторное прослушивание произведений, которые проскочили мимо вас незамеченными. В следующий раз будет гораздо больше людей, с которыми можно встретиться, и историй, которые можно рассказать. Считайте, что это первый том.
Наши собратья по несчастью в этой книге – в основном представители «романтического» периода Европы XIX века. В конце концов, они хотели, чтобы эмоции в музыке стали формой искусства. В список включен лишь один ныне живущий композитор, и только потому, что я хорошо его знаю и чувствую, что могу говорить о нем с такой неприкрытой самонадеянностью.
Нет ничего труднее, чем говорить о музыке.
это еще мягко сказано. Другие считают это бесполезным занятием, кульминацией которого стало знаменитое высказывание, приписываемое всем: от Телониуса Монка до Элвиса Костелло, о том, что писать о музыке – всё равно что «танцевать об архитектуре». Поскольку эта книга ни в коей мере не является серьезной попыткой решить эту проблему, я готов признать, что попытки «объяснить» музыку неуместны, когда музыка «о чем-то», чего не существует в словах. Мир полон максим, вроде той, что музыка начинается с места, где заканчиваются слова. Многие (среди них и наш новый знакомый Игорь Стравинский) утверждают, что музыка вообще ничего не выражает. Возможно, не в каком-то объективном смысле, но я долгое время доносил музыку до людей, и этот опыт научил меня, что музыка – это то, что она значит для нас, то, что она в тебе пробуждает. При первом прослушивании мы интуитивно связываем ее с нашим эмоциональным «я». Если мы обнаруживаем, что по каким-то причинам не можем этого сделать и она нам непонятна – то ли человек рядом храпит, то ли при воспроизведении в iTunes постоянно возникают
