партнерами, красовался молоденькой женой, показывал картинку идеальной семейной жизни, которой, конечно, даже не существовало. Наш брак больше походил на минное поле, и моя нога ступала на него, без карты, без опознавательных знаков и оборудования. Я натыкалась на мины, возносилась болью на небеса, но каждый раз возвращалась в ад на земле, в ад, где мое тело рассыпалось на кусочки.
Улицы пустовали, магазинчики и кафе закрылись на свой законный перерыв. Мы остановились около ресторана, хозяин которого платил Вито за охрану. Значит, обойдется без разборок. Это радовало. После перестрелок или стычек, он буквально слетал с катушек, после таких ночей я по несколько дней проводила в кровати, вздрагивая от каждого шороха и с ненавистью смотря на букеты цветов на тумбочке.
Вито помог выбраться из машины, поправил мои волосы у лица, со стороны могло показаться нежно и ласково, но на самом деле, просто приводил трофей в порядок. Стирал пыль со школьного кубка.
– Вот теперь мы готовы завоевать весь мир, – ты готов, Вито. Ты.
– Разве могло быть иначе? – я улыбнулась, как делала всегда. На каждую его реплику, на каждое его слово. Этот урок я заучила, запомнила на всю оставшуюся жизнь. Вито не терпел возмущений и чужого мнения. Особенно если это мнение женщины.
Мы вошли в кафе, его тяжелая рука, покоящаяся на талии, придавливала к земле, но я шла с гордо поднятой головой.
Столики пустовали, лишь за одним в конце зала притаилась темная фигура. Потенциальный партнер моего мужа.
Он поднялся, когда нас увидел.
Я едва не запнулась, едва не потеряла самообладание. Мне стало страшно. Так страшно, как еще никогда не было. И даже самые ужасные ночи в компании Вито не сравнились бы с тем, что я испытала сейчас. Ноги казались тяжелыми и вместе с тем ватными, я с трудом переставляла их, туфли вдруг показались не легкими брендовыми босоножками, а чугунными сапогами, которые приварили к ступням.
Казалось, Вито заметит эту перемену. Заметит и непременно разозлится. И я упорно шагала, стуча каблуками о плитку.
Маска дала трещину. Мне хотелось разрыдаться от страха, но я собрала всю обретенную волю в кулак и произнесла:
– Добро пожаловать в Палермо, синьор Санчес, – человек может справиться с чем угодно. Я знала это, потому что уже много лет жила в своем самом худшем кошмаре. Но о нем никто не знал.
Губы Адама коснулись моей руки, мне хотелось отдернуть ладонь, словно его легкий поцелуй мог обжечь или вовсе убить.
Ты узнал меня?
Я даже не слушала, о чем они говорили, смотрела перед собой и молилась о том, чтобы он ничего не сказал. Вито бы убил нас обоих прямо здесь, а затем бы сел пообедать около остывающих тел и уже завтра женился бы снова.
Но я осмелилась посмотреть на Адама. И пожалела об этом. Он глядел прямо на меня. Так пристально и изучающе, будто я воровка и украла у него что-то ценное и дорогое.
Интересно, как он жил все это время? Женился
