егеря Лихачева не отставали на небольших переходах от конных казаков. Всё это было столь рационально, что позднее, во время командования легендарного покорителя Кавказа генерала Алексея Петровича Ермолова, все войска кавказского корпуса, получив подобное снаряжение и обмундирование, именно так готовились к походу и к бою.
…Кстати, 26.11.1807 г. Пётр Гаврилович Лихачёв был награждён своим первым орденом, но зато это был Св. Георгий IV-го кл. под №1827. Уже через 3 месяца – 3.2.1808 г. – ему пожалуют орден Св. Георгия III-го кл. под №174 за отличия при штурме чеченского укрепления Хан-Кала…
13.1.1808 П. Г. Лихачев по болезни выходит в отставку, но спустя год – 12 апреля 1809 – вновь возвращается на службу шефом Томского мушкетерс. (с 22.2.1811 – пехотн.) полка. Именно с ним он участвует в походе в Галицию в 1809 г., когда русский император Александр I, будучи союзником Наполеона, «устрашал» границы Австрии, с которой Бонапарт в ту пору воевал. В 1811 г. его назначают командиром 24-й пех. дивизии.
С начала 1812 г. 6-й пех. корпус, в состав которого была и дивизия Лихачева, входил в 1-ю Зап. армию Барклая-де-Толли.
5.8.1812 его дивизия отличилась при обороне Смоленска. В Бородинском сражении она первоначально находилась в резерве. Организуя свою знаменитую контратаку на «батарею Раевского», генерал Ермолов воспользовался стоявшим неподалеку 3-м (4-м?) бат. Уфимского пех. полка из 24-й див. Лихачева. Затем эта дивизия заняла место расстроенных войск 7-го кор. на «батарее Раевского» и защищала эту центральную позицию русской армии до последнего солдата.
Это был «звездный час» старого служаки Петра Гавриловича Лихачева и его «чудо-богатырей»!
На них обрушились многократно превосходящие силы пасынка Наполеона Эжена де Богарнэ, которому его отчим поручил взять эту «ключевую» позицию на Бородинском поле. После совершенно чудовищной канонады – высоту с трех сторон поливали 150—300 (сведения разнятся) неприятельских орудий – на нее одновременно кинулись массы пехоты и тяжелой кавалерии врага.
Известно немало сколь пафосных, столь и фантастичных интерпретаций обороны Лихачевым и его 24-й дивизией «батареи Раевского».
Наиболее реалистичная гласит, что Петр Гаврилович в присущей ему манере спокойно ободрял своих пехотинцев, уносимых тучей ядер и гранат на тот свет: «Помните, ребята, деремся за Москву!» Когда неприятель все же ворвался на батарею и переколол штыками, порубил палашами всех ее защитников, старый воин, в отчаянном порыве расстегнул мундир и с открытой грудью, но с саблей в руке один – его 24-я дивизия уже полегла на «редуте смерти» – пошел навстречу смерти, на вражеские штыки! Но генеральские знаки различия, все же, остановили озверевшую от кровопролития наполеоновскую солдатню, и пожилого генерала лишь оглушили ударом приклада и захватили в плен.
…Кстати сказать, так и осталось неизвестно, кто именно взял в плен Петра Гавриловича Лихачева? На это претендуют: либо капитан 5-го кирасирского полка де Жуванкур, либо батальонный начальник Итальянской королевской
