style="font-size:15px;"> – Серьезнее некуда. У нас ведь семейный бизнес. Вот и пусть будет все, как прежде. Обсуждение общих проблем, совместные решения, распределение обязанностей.
– Не думаю, что это хорошая идея, – пытается возразить он. – Я и один прекрасно справляюсь.
– Нет, не справляешься! Кадровая политика, например, хромает. А кадры, сам знаешь, решают все, – вспоминаю я лозунг времен всеобщей мечты о светлом будущем.
– Какая кадровая политика? Ты о чем вообще?
– А я о той профурсетке, что сидит у тебя в приемной. Откуда она взялась такая? Полное несоответствие занимаемой должности. И куда девалась Тамара Ивановна? Она столько лет проработала здесь, наши отцы ее очень ценили. Всегда была в курсе всех дел, одета строго и со вкусом, лицо компании, если хочешь. Знающая, сдержанная, деликатная, и в бумагах полный порядок был. А это что за хамовитая обезьянка с голым пупком? Да еще и пасьянсы раскладывает в рабочее время!
Лицо Вадима покрывается пятнами, моя нелицеприятная оценка его пассии мужу явно не по душе. Он тут же начинает мне возражать.
– Твоя замечательная Тамара Ивановна – воровка! Она мой бумажник стащила, если хочешь знать! А потом еще и отпиралась, хотя он лежал у нее в столе. Что мне оставалось? Уволил. Скажи спасибо, что не стал эту историю раздувать, в полицию не заявил, спустил на тормозах.
– А почему мне не рассказал? Я бы не дала ее в обиду.
– Не хотел волновать беременную жену!
– А эту где нашел? Через кадровое агентство?
– Нет, – Вадим опустил глаза, – Кристи попросила, сказала, что подружке срочно нужна работа.
Так вот оно что! Марианна – подруга Кристины, дочери Вадима от первого брака. Тогда мне понятно, почему Тамара Ивановна стала воровкой. Это же шито белыми нитками. Явно Кристи постаралась. Та еще штучка! Освободила место для своей подружки. Только вот зачем ей это? А Вадим тоже хорош – спит с подругой собственной дочери. Ловелас стареющий!
– Лучше бы ты заявил в полицию, – говорю я, – на твоем бумажнике нашли бы пальчики преступницы. И вовсе не Тамары Ивановны.
– А чьи же? – с вызовом произносит муж.
– Ты знаешь, чьи. Кристины, конечно.
– Ну, знаешь ли! – взрывается Вадим. – Если она один раз провинилась, так это не значит, что теперь всех собак на нее вешать надо!
Гаденькую сущность этой девчонки он никак не хочет признать. А ведь было столько случаев, когда мне хотелось просто взашей вытолкать ее из нашей квартиры. А лучше бы и из жизни. Кристине уже двадцать лет, а ведет себя, как подросток в пубертате. Она из отца веревки вьет, а он, подстегиваемый чувством вины за развод с ее матерью, потакает капризам дочери. Когда мы с Вадимом поженились, она стала часто приходить к нам в гости, даже оставалась ночевать, причем вела себя весьма бесцеремонно. На мои замечания отвечала, что она в гостях у родного отца, а значит, это и ее дом.
