кухонная «техника» очень походила на нашу, потому что с приготовлением еды на огне я бы явно не справился. А так, здесь просто была панель – я, честно, так и не понял, из чего она, походила на керамику, но гладкой была, как стекло, – при активации магической формулы один из секторов этой панели нагревался. Такая вот магическая плита.
Питалась она, кстати, от некой штуки, которую Фрея звала «источником энергии». Он был спрятан где-то под домом. В Бентской республике не было центрального отопления или линий электропередач, зато в каждом доме имелся такой вот источник энергии, от которого работало буквально все. Начиная с этой самой плиты, заканчивая водонагревателем – да, и он здесь был – и системой отопления коттеджа. Я очень удивился, узнав, что камины используются в основном для красоты, а дома отапливаются через пол и стены, по которым бежит энергия при активации формулы. В работе я эту систему пока не видел, еще было слишком тепло.
– То есть ты раньше только для себя готовил? Я, получается, первая, кто тебя так эксплуатирует? – Фрея растянулась на диване во весь рост, уложив голову на подлокотник. Ее взгляд был внимательным и любопытным, будто я действительно делал что-то необычное и интересное.
– Ну-у-у, – протянул я, – не совсем.
Я почувствовал, как взгляд Фреи буквально сверлит мне затылок. Сейчас мне всерьез было жаль, что ее гостиная соединяется с кухней и я не могу захлопнуть дверь перед любопытным носом Фреи.
Мне очень хотелось ее проигнорировать, но я все равно оглянулся через плечо. Фрея болтала в воздухе босыми ногами, тянулась к корзинке за очередной ягодой и смотрела на меня не отрываясь. Мне казалось, что я слышал, как мысленно она повторяет: «Рассказывай, рассказывай, рассказывай». Может, именно это имели в виду те, кто говорил, что я громко думаю? Оказалось, это здорово давит на голову.
Я тяжело вздохнул. Ладно. Все равно я ей в каком-то плане должен. Фрея же рассказала мне про тот случай, когда потеряла магию, и про все, что произошло потом.
– Раньше я готовил для матери, ну, когда еще жил с ней… – неохотно начал я. Вспоминать это время я не любил. Оно осталось в памяти хмуро-серым, как осенняя туча, пятном и никак не хотело стираться или хоть немного посветлеть.
У мамы всегда была крайне неблагодарная и тяжелая работа. Учителей у нас почему-то особо никогда не ценили, хотя в небольшом северном городе их сильно не хватало. Но, пока отец жил с нами, мама не работала в школе, только репетитором, да и учеников у нее было немного. У отца была очень хорошая зарплата, так что мамина работа была скорее чем-то вроде оплачиваемого хобби.
Но когда он ушел, денег стало резко не хватать. На алименты мама решила не подавать. Гордость – это у нас семейное. Но гордость гордостью, а есть хотелось. Ей пришлось устроиться в школу, совмещая это с репетиторством. Потому что, честно сказать, и есть, и одеваться, и в принципе жить мы с мамой привыкли хорошо. А на зарплату учителя, пусть и северную, не то чтобы прямо разгуляешься.
Она приходила домой поздно, усталая и злая, потому что в автобусе ей отдавили ногу или
