и сильным, как царь Соломон, а он понимал даже язык птиц. Рассказал я Шоше и о царице Савской: она пришла к царю Соломону, чтобы научиться у него мудрости, и привела с собой множество рабов, верблюдов, ослов, нагруженных дарами для израильского царя. Перед ее приходом Соломон приказал сделать во дворце пол из стекла. Царица вошла, приняла стекло за воду и приподняла юбку. Соломон сидел на золотом троне, он увидел ноги царицы и сказал ей: «Ты славишься своей красотой, но ноги твои волосаты, как ноги мужчины».
– Это правда? – спросила Шоша.
– Да, правда.
Шоша приподняла юбочку и посмотрела на свои ножки, а я сказал:
– Шоша, ты прекраснее царицы Савской.
И еще я сказал ей, что если бы я был помазан и восседал на Соломоновом троне, то взял бы ее в жены. Она была бы царицей и носила на голове корону из бриллиантов, изумрудов и сапфиров. Другие жены и наложницы склонялись бы перед ней до земли.
– И много жен у тебя тогда было бы? – спросила Шоша.
– Вместе с тобой – тысяча.
– А зачем тебе так много?
– У царя Соломона была тысяча жен. Об этом говорится в Песне Песней.
– А разве это разрешено?
– Царь может делать все, что хочет.
– Если бы у тебя была тысяча жен, не осталось бы времени для меня.
– Шошеле, для тебя у меня всегда найдется время. Ты сидела бы рядом со мной на троне, а ноги твои покоились на подножии из топазов. Когда придет Мессия, все евреи будут перенесены в Святую землю. Остальные народы станут рабами евреев. Дочь генерала будет мыть тебе ноги.
– Ой, это будет щекотно, – рассмеялась Шоша и показала ряд ровных белых зубов.
День, когда Зелиг и Бася переехали из дома № 10 в дом № 7 по Крохмальной улице, был для меня подобен дню Девятого ава[8]. Случилось это неожиданно для меня. Перед тем я украл грош из кошелька у матери и купил шоколадку для Шоши в цукерне[9] у Эстер. А днем позже пришли грузчики, растворили двери Басиных комнат, начали выносить диваны, шкафы, кровати, посуду, пасхальную утварь. Я даже не мог попрощаться. Я слишком вырос и уже не смел дружить с девочкой. Я изучал теперь не только Гемару, но и Тосефту[10]. В это утро я читал с отцом сочинение рабби Ханины[11], то и дело поглядывая в окно. Басины пожитки уже погрузили на телегу, запряженную парой кляч. Бася несла Тайбеле. Ипе и Шоша шли следом. Расстояние от дома № 10 до дома № 7 – всего два квартала, но я знал, что это конец. Одно дело – выбраться из своей квартиры, пробежать через сени и постучаться в дверь к Шоше, и совсем другое – прийти в чужой дом. Члены общины, что платили жалкие гроши моему отцу, были весьма наблюдательны и всегда готовы отыскать хоть какие-нибудь признаки дурного поведения его детей.
Шло лето четырнадцатого года. Через месяц сербский террорист застрелил кронпринца и его жену. Вскоре царь объявил тотальную мобилизацию. Я разглядывал людей,
