графиня, и не присутствуйте при обыске: это зрелище не из приятных. И не волнуйтесь за меня. Наше ремесло такое, что приходится быть ко всему готовой, а вам это будет тяжело. Зато я вас очень прошу, вы сами поймете почему, присутствовать на моем допросе.
– Хорошо. Даю вам слово.
– Бригадир, я к вашим услугам.
Доротея вышла вместе с жандармом и всеми своими компаньонами. Кантэн шел с таким видом, точно его вели на эшафот. Капитан заложил руки в карманы, крепко зажав в кулачке веревку от коляски с игрушками, и весело насвистывал песенку с видом опытного человека, который привык ко всяким переделкам и знает, что все они кончаются пустяками.
Подойдя к своему фургону, Доротея увидала Эстрейхера, беседующего с жандармами и лакеями замка.
– Это вы направили на нас следствие? – спросила она с веселой и приветливой улыбкой.
– Конечно, – ответил Эстрейхер в том же тоне, – и в наших собственных интересах.
– Благодарю вас. В результате я не сомневаюсь. – Потом обратилась к бригадиру: – Ключей не полагается. В «Цирке Доротеи» нет замков. Все открыто. В руках и карманах – нет ничего.
Бригадир, по-видимому, не любил обысков. Зато лакеи усердно принялись за дело, а Эстрейхер распоряжался.
– Извините меня, – сказал он Доротее, отводя ее в сторону. – Я нарочно стараюсь отвести от вас всякое подозрение.
– Я понимаю ваше рвение. Вы прежде всего заботитесь о себе.
– Как так?
– Очень просто. Вспомните нашу беседу. Виноват кто-нибудь один: или вы, или я.
Эстрейхер почувствовал в Доротее серьезного противника и испугался ее угроз, но не успел сообразить, как ему действовать. Он стоял рядом с ней, был любезен, даже галантен и вместе с тем тщательно руководил обыском, свирепея с каждой минутой. По его указанию, лакеи вытаскивали корзины и ящики, вываливали из них разный убогий скарб, среди которого пестрели яркими пятнами любимые платки и шарфы Доротеи.
Обыск продолжался более часа. Серег нигде не оказалось.
Исследовали пол и потолок фургона, распороли матрацы, упряжь, сумку с овсом, ящик с провизией. Все напрасно.
Потом обыскали Кантэна и мальчиков. Горничная графини раздела Доротею, ощупывая на ней каждый шов. Пропажи и тут не нашли.
– А это? – спросил Эстрейхер, показывая на большую корзину, валявшуюся под фургоном.
В ней лежали разные обломки, тряпки и грязная кухонная посуда. Кантэн зашатался. Доротея подскочила к нему и обняла его.
– Бежим, – простонал он.
– Дурак, серег там нет.
– Я мог перепутать.
– Дурак, говорю тебе. В таких вещах не ошибаются.
– Так где же коробочка?
Доротея дернула плечами.
– Ослеп ты, что ли? Посмотри.
– Разве ты ее видишь?
– Да.
– В фургоне?
