Он был не только в разы живучее либерализма и насеризма, но и гораздо опаснее для самой Саудовской Аравии, поскольку конкурировал с ее видением ислама. «Его главная идея – освоение мусульманами достижений современного индустриального общества, не только технологических, но и институциональных, и постановка их на службу своим целям и ценностям. «Исламизация модерна» как альтернатива и одновременно способ модернизации ислама», – разъясняет смысл ихванизма директор исследовательских программ Фонда Марджани Игорь Алексеев [59]. По его словам, ихванизм пропагандирует общеисламское единство, которое «имеет безусловный приоритет перед религиозно-догматическими разногласиями, а его следствием является воздержание от крайних позиций и крайних действий как во внутри-, так и в межконфессиональных отношениях». И эта толерантность вкупе с модернизмом (в том числе и политическим) полностью противоречила как царящему в Саудовской Аравии ваххабизму (пропагандирующему ненависть ко всем инакомыслящим), так и видению королевством двух святынь будущего пространства Ближнего Востока.
Поскольку основным спонсором ихванизма в последние годы стал Катар (что интересно, тоже ваххабитское государство), который использовал его как инструмент для лидерства в исламском мире, весь мир несколько лет наблюдал мощнейший саудовско-катарский конфликт за влияние в третьих странах. И не только арабских. Так, по словам Евгения Сатановского, саудовцы строили в Эфиопии крупные инфраструктурные объекты и параллельно с этим накачивали салафитские группировки в Огадене, недалеко от сомалийской границы (этот регион, в отличие от большей части остальной Эфиопии, населен сомалийскими мусульманами и всегда считался сепаратистским). Узнав об этом, эфиопское правительство запретило саудовцам заниматься там религиозной пропагандой. В знак протеста саудовцы в ответ свернули экономические проекты и ушли из страны – однако на их место тут же пришли катарцы, которым Эфиопия разрешила заниматься пропагандой их мягкого политического ислама.
Черепаха обошла зайца
Однако в конечном итоге Катар был сокрушен – крошечный эмират оказался физически и экономически не готов к затяжному противостоянию с Саудовской Аравией. «В ближневосточной версии притчи о черепахе и зайце саудовцы восстановили региональное влияние, тогда как амбициозные катарцы перенапряглись и выдохлись», – пишет вице-президент американского Фонда защиты демократий Джонатан Шанцер [60]. Символом окончательного поражения Катара стала победа Саудовской Аравии на египетском фронте.
Египет был ценнейшим призом Катара, полученным в ходе «Арабской весны». Взяв ее под контроль через местных «Братьев-мусульман», Катар получил для продвижения своей идеологии ресурсы самой мощной страны арабского мира. Для Эр-Рияда это было абсолютно неприемлемо и даже порождало у саудовской элиты неприятное чувство дежавю. Примерно полвека назад они это уже проходили
http://expert.ru/expert/2012/31/tretya-arabskaya-volna/
http://www.defenddemocracy.org/media-hit/how-saudi-arabia-and-qatar-are-the-tortoise-and-the-hare-of-the-middle-east/
