style="font-size:15px;"> Еще не закончив вопрос, Роман угадал: сестра ждала именно этих слов. Не потому, что ее действительно мучили подозрения, а чтобы ответить тоном, не допускающим возражений:
– Никогда. Ни одной минуты я не сомневалась в Варе. Она не казалась ангелом. Она им была… Выброси немедленно всякую чушь из головы, оставь машину и беги в метро. У тебя еще есть шанс успеть!
Самой Лизе казалось не совсем нормальным то, как ей нравилось бывать на их тихом и зеленом кладбище, бродить тропинками, протоптанными еще в конце позапрошлого века, читать имена, поражаться датам, вглядываться в лица на полустертых желтоватых овалах или высеченные на камне. Страха не возникало, чего бояться, в самом деле? Она давно вышла из детства…
Правда, и во взрослую жизнь не пришла – не стала ни женой, ни матерью. Зависла где-то между иллюзией собственного будущего и миром, в котором осталась ее любимая кукла Люся, для которой она лет в шесть сшила платьице и ликовала так, что тут же решила стать модельером. Знала тогда Лиза это слово? Или просто, замерев от восторга, представила зал, полный красивых женщин, одетых в наряды, сшитые ее руками?
Когда это желание прошло?
Нет, что-то Лиза шила и после, когда они с братом едва сводили концы с концами и новую одежду покупали… никогда. Из своего старого плаща она соорудила ветровку для Романа, а сама носила рубашку, которую сварганила из скатерти, прожженной кем-то из предыдущих квартиросъемщиков. Хозяйка велела выбросить ее, но Лиза не могла позволить себе такую расточительность…
«В моем сознании нитка с иголкой прочно срослись с нищетой, вот почему мне разонравилось шить», – как-то догадалась она.
И подумала было сочинить историю о девушке, перешивающей старую одежду, но почти сразу отвергла эту идею. Слишком близок был бы такой сюжет к пережитому ею, а Лиза никогда не писала о собственной жизни. В воображении происходили события куда более увлекательные! И придуманные ею люди были умнее, храбрее и многограннее, чем она сама. Они совершали то безумные, то героические поступки, на которые Лиза была не способна. Так ей казалось…
На этот раз кладбище не было пустым: ей встретилась пожилая семейная пара, в молчании сидящая у могилы мальчика, то ли их сына, то ли внука – Лизе неудобно было всматриваться в даты жизни. Смуглолицый парень в униформе очищал тропинки от опавших листьев. Лиза едва удержалась, чтобы не попросить его остановиться, так хотелось похрустеть… Веселый круглолицый старичок с пакетом продуктов попался навстречу и отвесил приветственный поклон.
Улыбнувшись ему, Лиза направилась к воротам на противоположной стороне кладбища: там, возле самой ограды, спала Варя.
«Зачем я обманываю себя? – Она прикусила губу, увернувшись от тонких березовых веток, едва не коснувшихся ее лица. – Вари здесь нет. Никого тут нет… Почему я каждый раз желаю этим людям спать спокойно? Они умерли. Их души далеко отсюда. Не стоит и надеяться, что они меня слышат…»
– Или ты все же меня слышишь? – Она присела на узкую лавочку возле Вариной могилы.
