оно что! А то – про кузницу! Вдовица там живет, муж с малолетним сынишкой о прошлом годе утонули, лодка перевернулась на Оке. Еленой звать. По нраву пришлась?
– Понравилась, – не стал скрывать я.
– Не получится у тебя, паря, – констатировал мужичок. – Себя блюдет. После смерти мужа к ней уже подкатывались с нашей улицы – всех взашей погнала. Уж очень мужа любила, убивалась.
– Чем живет?
– Пошивает, тем и кормится.
Я вытащил из кошеля полушку, сунул прохожему в руку. Он подслеповато вгляделся, поблагодарил.
– Хочешь познакомиться?
– Хочу.
– Купи на торгу шелка или другого чего, сделай заказ, а там уж не зевай.
– Спасибо, отец.
Я отправился домой – вернее, в свою комнатку в Ивановых хоромах. А верно подсказал сосед ее.
Женщины на Руси сами ходили на торг и в церковь, исключения – Псков и Новгород, там нравы посвободнее, женщины участвовали в вече и других мероприятиях. В Москве обстановка была поудушливее, значительно строже. Да и мужи в Москве приучены были гнуть спину – прочий люд перед князьями и боярами и все – перед государем. Так что – или с заказом в дом, или знакомиться в церкви, вернее – по дороге.
Коли блюдет себя – нельзя честь ее запятнать. Я что – воин, не обремененный жильем и семьей, сегодня – здесь, а завтра – там; уйдешь с дружиной в поход – и может статься, не на один год. Уж больно Россия велика, а дороги – отдельный разговор, даже не разговор – плач, напоминающий поминальный.
Следующим днем я надел рубашку похуже и, взяв деньги, отправился на торг, чтобы купить шелку.
Носили одежды в эти времена яркие. Даже мужчины были одеты пестро – скажем, синяя рубашка, зеленые штаны, красные сафьяновые сапоги никого не смущали. Серая одежда, вернее – выцветшая от старости и частых стирок, была лишь у нищих или у мастеровых во время работы. На улицах от одежды прохожих просто рябило в глазах, и никто не заморачивался несочетанием расцветок. И пуговицы говорили о состоятельности больше, чем одежда. Носить шелковую рубашку мог и простолюдин, это было практично. В отличие от шерсти на шелке не держались разные мерзкие насекомые вроде блох или вшей.
Конные выезды были у немногих, быстрее было добраться верхом. Признаком достатка была богатая сбруя у коня, но лошадь не приведешь в трапезную дома хозяина, коли в гости приглашен. Еще одним признаком богатства являлось украшенное оружие – затейливая, серебряная, вчеканенная в рукоять монограмма или самоцвет. Опять же – с оружием в гости или церковь или другие присутственные места не ходят. А пуговицы – всегда при тебе. Ежели зимой о положении в обществе можно было судить по шубе или шапке – ведь тулуп овчинный мастерового сильно разнится от соболиной шубы купца или горностаевой шапки боярина, то летом таким отличительным знаком были пуговицы.
Каждое сословие имело выбор пуговиц, но небольшой. Если крестьянин мог позволить себе деревянные или костяные, ремесленник
