выдерживала подобные испытания детская психика? – кажется даже представить невозможно, чтобы дитя было вынуждено смотреть на казни «воров», «предателей», «партизан».
– Тогда мне было шесть лет. Я все впитывала и ничего не забывала. Я даже разучилась плакать. На это не было сил. Тогда я росла и взрослела не по дням, а по часам.
Глава 7. Люся-Лючия грезит славой Марики Рёкк
Война принесла простым людям Харькова огромные беды. Демографические потери города были катастрофическими. Перед войной численность населения Харькова составляла 900 тыс. человек, а в августе 1943 года, накануне освобождения города, около 200 тыс. человек. Такова дань харьковчан молоху войны. Довоенная численность населения была достигнута лишь в конце 1950-х годов.
– Летом 1942 года был такой период, когда я была основным кормильцем. Я гордилась, что слова «Люся принесет обед» воспринимались как нечто само собой разумеющееся. Лето, зелень, солнце, фрукты, базар. И уже совсем другое настроение. Были бомбежки, но реже. К ним привыкли. О смерти не говорили. О зиме вспоминать не хотелось.
Но как 6-летний ребенок мог стать основным кормильцем семьи? Казалось бы: парадокс. Но только не с талантами Люси!
– Папа мне говорил с детства: «Ничего не бойсь, дочурка. Не стесняйсь. Дуй свое! Актриса должна «выделиться». Хай усе молчать, ждуть, а ты «выделись» ув обязательном порядке… Ето, дочурочка, такая профессия, детка моя…»
И вот это отеческое «благословение» в профессию и решило, по сути, судьбу девочки в самый тяжкий период жизни, когда сама-то жизнь не стоила ни гроша… Людмила Марковна вспоминала как однажды решилась, даже не зная, что предпримет в следующую секунду, и эта ее решительность и детская непосредственность сыграли свою роль. Представьте картину: голодный худой ребенок видит перед собой как собрались на обед фрицы, как толстый повар разливает в миски густой наваристый, с одуряющим ароматом, суп…
Харьков в годы Великой Отечественной войны. Кафе для немцев.
«Долго стоять молча, выпрашивать жалким взглядом? Нет. Надо заработать! Надо «выделиться». А как хочется есть!! А какой запах! Я и сейчас его слышу. Густой фасолевый суп!
От ожидания чего-то неизвестного все тело тряслось. Я не знала, что я буду делать… Но что-то будет. Это точно.
Начали получать ужин… Начали его есть… Смолкли разговоры. Только аппетитное чавканье…
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой,
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой!
Голос мой дрожал. Я давно не пела во все горло. А мне так нужно было петь! Петь! Петь!
С разных концов двора раздались нестройные аплодисменты. И этого было предостаточно… Ах так? Так нате вам еще! Только спокойно!
Ду грюнист зих цу зоннэн шейн
Ун нох ин винтер ванн эс шнайп,
О,
