ысходность? А может, это не слова Карениной, а твои?
Я напишу тебе роман. Маленький, но наполненный мирами, в которых я побывал. И да, я хочу любить, но не так, как в фильмах…
––
История первая. "Смертельные бабочки в животе"
1986 год, август, раннее утро. Город еще спит, а птицы поют свои первые песни. И вдруг первый крик ребенка! Отец ликует – он обрел сегодня свое счастье.
– Анушка, Анушка, какая ты прекрасная! Я люблю тебя больше всего на свете! – его голос дрожал от радости и страха. Страха, что чего-то не сможет дать этому маленькому чуду.
Мать Аннушки, хоть и радовалась, была измучена. Ее усталое лицо уже не скрывало улыбку, и глаза закрывались от изнеможения.
– Дорогая, снова спишь? – медсестра с презрением бросила взгляд. – Кто же воспитывать будет, отец? – с усмешкой она удалилась, не ожидая ответа.
Но Людмиле, матери Аннушки, было все равно, что говорит эта «проходимка». В их маленьком городке Херсоне такие слова были нормой.
Отец Аннушки, Николай, твердо решил изменить свою жизнь. Узнав, что его жена беременна, он решил покончить с бесконечными пьянками и легкомысленными друзьями, чтобы начать новую, семейную жизнь.
Когда пришло время забрать Аннушку из роддома, Николай понял, что за душой у него нет ничего – однокомнатная квартира, где еще жили пять его братьев и сестер, и мать. У Людмилы, напротив, была возможность жить в доме с родителями, где были три комнаты. Решение приняли быстро:
– Мама, мы будем жить с вами, – сказала Людмила матери, еще будучи беременной.
– Хорошо, – ответила та, понимая, что выгнать на улицу дочь и внучку она не могла.
И вот они втроем направляются домой. В доме царила радость – родители наслаждались моментами счастья. Аннушка, с голубыми, как море, глазами, одаривала их улыбками и новыми навыками.
– Улыбнулась! Мне, первый раз! – восхищенно кричал Николай.
Но счастье было кратковременным. Иллюзия продолжалась, пока Аннушка не стала привычной частью их жизни, и семья начала воспринимать счастье как нечто обыденное.
– Всё не так! Она всегда так говорит: мало зарабатываю, много сплю, – жаловался Николай друзьям. Он искал поддержки, спасения от простых, но болезненных конфликтов.
– Уйти или сбежать – не выход. Я дам нам еще один шанс, – решил Николай и сказал жене: – Людмила, я уезжаю на север, работать. Вернусь через полгода, может, через год.
– Езжай, может, за ум возьмешься. А то сидишь лодырь на шее у матери! – ответила она с привычным сарказмом.
Это был не шанс на спасение, а лишь финал. Развод был неизбежен, проблем стало слишком много, и у обоих не хватало сил работать над отношениями. Ради кого стараться? Ради Аннушки? Или из-за нее? Николай принял решение – ушел к другу.
– Свобода! Я ждал этого, – сказал он. – Как странно устроена жизнь: вроде счастлив, но потом понимаешь, что нет. И что тебе нужно нечто другое… но что?
– Водки? – предложил друг.
– Водки? Чего же ещё душа желает?! – товарищ не осознал глубины мыслей Николая, отвечая с непониманием.
– Водка… да, дело лихое, но порой нужное, – Николай на мгновение задумался. – Но я не о том. Водка – это потребность, временное утешение. А что, если убрать водку? Что остаётся? Пустота. Мы так плохо понимаем себя. Ведь каждый человек – это его самый близкий друг, но мы ничего не хотим знать о себе, не интересуемся. «Перебьётся», думаем. И живём так, как будто можем потерпеть, не задумываясь, что же нас действительно делает счастливыми.
Он замолчал, сам не зная, нужен ли ему ответ или он его уже знал.
– В радости мы искали утешения, а в счастье – его не нашли. Мы забываем, что счастье – это и есть мы сами, – добавил он, как будто разговаривая не столько с другом, сколько с самим собой.
Прошли годы. Анюте уже 16 лет. Отец теперь живёт с другой женщиной, и хотя Аня не сразу её приняла, со временем смирилась.
Монолог Анны:
Мне так одиноко. В мире миллионы людей, а я чувствую себя одной. Я жду поддержки от каждого, кто появляется в моей жизни, но никогда не прошу – страх отказа сковывает меня. Я могу страдать, чтобы меня заметили. Жалость – тоже чувство, не так ли? Почему все вокруг такие жестокие? Никому нет дела до меня. Я столько раз давала этим людям шанс… Единственные, кто поддерживает меня, это отец и мачеха. Наверное, они смогут дать мне совет, что делать дальше…
Я услышала музыку ещё с улицы. Она была странной, словно классика, но мне незнакомой. Собравшись, я вошла, сохраняя на лице холодное выражение, не позволяя им понять, как их присутствие важно для меня. Людям свойственно
