сильными бурлящими толчками. Закружилась голова, щекам сделалось жарко.
Его лицо было настолько близко, что она разглядела серые лучики в ярко-зеленой радужке. Или они не серые? А какие у Ефима красивые ресницы! Недлинные, но очень густые, темно-каштановые, отдающие медью. Обалдеть, какие у Корсакова чувственные губы! Чуть полноватые, красиво очерченные. А без своего ершика, с нормальной прической, он такой… сексуальный! Неужели совсем недавно она считала этого мужчину некрасивым и старым?
Она бы и дальше размышляла, но Корсаков забрал из рук пальто, осторожно притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы. Она будто ждала этого! Лихорадочно пробежала по его лицу пальцами, не обращая внимания на щетину, которая теперь совсем не раздражала, а скорее, наоборот! Ощутила изысканный аромат дорогой туалетной воды.
Ефим неуловимым движением превратил диван в огромную кровать. Откуда-то, словно по волшебству, появились подушки и тонкое легкое одеяло.
Наконец он оторвался от ее истерзанного рта, судорожно выдохнул и нарочито медленно стал расстегивать мелкие частые пуговки на ее блузке. Марина глубоко задышала, чувствуя, как нарастает волна возбуждения, грозя погрести под собой обломки ее благоразумия.
– Корсаков, неужели и правда мечтал? – прошептала она, когда после медленной муки раздевания, он сорвал, наконец, с нее остатки одежды. – Зачем я тебе? Никчемная неродиха… и мне отнюдь не двадцать!
– Не смей так говорить! Не было ни одной ночи, чтобы я не думал о тебе, – задыхаясь от страсти, прошептал он. – Ни одного дня, чтобы не вспоминал!
Дальше Марина не слушала. Она уткнулась ему в грудь. Какая мощная! Не грудь, а блаженство! А эти литые мышцы! Она застонала от предвкушения. Как гулко бьется сердце Ефима! Он порывисто стиснул ее огромными сильными руками и начал целовать, не пропуская ни сантиметра ее отзывчивого тела и не оставляя ни одного маломальского шанса уклониться от приближающегося пика наслаждения.
Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Марина чувствовала себя счастливо-опустошенной, как будто после долгого и опасного пути достигла, наконец, надежного пристанища.
Ефим развлекался тем, что горячим языком щекотал ей ухо, прикусывая мочку. По телу пробегала волна сладкого озноба, и замирало дыхание. Она пыталась отстраниться, упираясь в его мощные плечи, но Ефим нежно удерживал ее за затылок мягкой рукой.
– Корсаков, хватит уже на сегодня!
– Ты намекаешь на завтрашнее продолжение? – он приблизил свое лицо и поцеловал ее в нос. – А может, не будем откладывать на завтра то, что можем сделать сегодня? – глаза его вспыхнули в приглушенном свете ночника. Руки возобновили настойчивое блуждание по телу.
Марина решительно оттолкнула его, откатилась и плотно закуталась в лежащее рядом сбитое одеяло.
– Поздно уже, меня ждут…
– О, ворон Проша меня поймет! В крайнем случае, я поговорю с ним по-мужски, лично!
– Конечно, тебе смешно! – в ее голосе промелькнула грусть. – А мне не до шуток.
Ефим поднялся,
