показывать своё любопытство, а то надумает себе гадостей. Дохожу до окна. Там стоит растение в горшке. Жухлое, но ещё зелёное. Что, дружок, тебе тоже холодно?
– А мне ещё куда-нибудь можно?
– Сюда, – Николай указывает жёлтым ребристым ногтем-миндалём на створку и шаркает прочь. Каждый его шаг отдаётся звоном целой связки ключей – должно быть, от прочих комнат. Вот бы их достать и посмотреть здесь всё…
Он выходит в большую двустворчатую дверь в конце, и я на короткий миг вижу, что там ещё пространство – большое! И светлое!
Я взволнованно бегаю из стороны в сторону, привыкая к свободе движений и узнавая способности своего тела. Я могу так разгоняться, что даже волосы на голове шевелятся. Двигаться, оказывается, приятно. А падать – совсем нет. Набегавшись так, что дышать стало тяжело, и вначале даже испугавшись этого, я всё-таки решаю подглядеть в операционную. Неловко, а потом более уверенно пытаюсь подпрыгнуть. Однако доктора там нет. Где же он пропадает? Впрочем, этот вопрос меня волнует недолго, и я тут же переключаюсь на дозволенную мне дверь.
Я разворачиваюсь, осторожно открываю створку – ого, такая тяжёлая! Прежде мне никогда не приходилось открывать двери, но, если даже хилому Николаю это не в тягость, мне казалось, должно быть просто. Но я кряхчу от напряжения, будто мне куча лет, и кое-как протискиваюсь внутрь.
Это тоже палата. Похожая на мою, но в ней много кроватей. Раз, два, три – загибаю я пальцы, как учил доктор, – четыре. Четыре кровати. Зачем так много? Тут… тут кто-то ещё живёт? Эта догадка меня вдруг страшно волнует. Весь мой мир состоял всего из двух живых существ (трёх, если считать меня), и мне даже в голову не приходило, что мог быть кто-то ещё! Кто? Или всё-таки кровати здесь просто так? Я могу на них спать? Всплывает фраза: «В одиночную палату». Так, получается, если моя одиночная, то должна быть и общая? Выходит, это она. Но для кого? Для других па-ци-ен-тов… – вспоминаю я нужное слово – здесь есть другие пациенты?
Я с любопытством разглядываю комнату, открываю ящики тумбочек – пустые, но всё равно интересно. Заглядываю в уборную – ох, тут целая ванна! Балуюсь с водой, брызгаю каплями на стены. Вода бывает горячей и холодной. И можно менять её температуру! Понимаю, что от влаги ткань свитера темнеет. Это так любопытно, выходит, можно красить водой? Пытаюсь сделать это с разными поверхностями, но только мягкая материя темнеет. Как простыни на кроватях. Потом я пугаюсь, что ткань так и не посветлеет, и это заметит Николай. Пытаюсь высушить. В итоге выбегаю в коридор в надежде, что он в комнату и не зайдёт, если меня там не будет.
Глава 2
Ещё через пару дней меня окончательно переводят в общую палату, где заметно теплее и суше воздух. И уже не так часто проводят кварцевания. Ещё мне позволяют мыться в ванной и чистить зубы самостоятельно! Что очень кстати: Николай ужасно чистил зубы, вечно
