когда ему скажут:– Твой враг умер.
И самое замечательное,
Что таких людей на земле немало.
Как благороден тот,
Кто согласится со мной.
4. Как благороден тот,
Кто не скажет при блеске молнии:
– Вот она, наша жизнь!
Кто не станет читать
Любовных посланий монахини к Богу,
Кто никогда не поцарапает
Желтой соломинкой
Кожи умершего пруда,
И не проснется средь ночи,
Чтобы мой сон подсмотреть.
1. Музыка стала нашим проклятьем,
Юность – судьбою.
Гласность стала нашей стихией,
Истина – роком.
А мы не изменились
И ничего не можем
Сделать с жизнью,
Потому что каждый из нас
Всего лишь иголка
В муравейнике мироздания.
2. Музыка стала нашим проклятьем,
Юность – судьбою.
Мужчины занимаются зодчеством,
А женщины – собою.
Подлость стала радостью,
Старость – молотьбою.
Мужчины занимаются дружбой,
А женщины – собою.
Злоба стала мудростью,
Смерть – бегом или ходьбою.
Мужчины занимаются вечностью,
А женщины – собою.
3. Музыка стала нашим проклятьем,
Юность – судьбою.
Мальчик, тонкий и бледный,
Глядел воспаленым взором,
Как мимо плывет вселенная,
Вздрагивая и качаясь.
Римляночка в пыльной тоге
В изящном белом веночке,
Играла на тусклой лире
И полупрозрачными пальцами
Касалась бумажных струн.
И плакала мисс Вселенная,
И устало рыдал Господь.
4. Музыка стала нашим проклятьем,
Юность – судьбою,
Любовь – неубранной кроватью,
И я не хочу быть с тобою.
Наше чувство – растаявшее эскимо,
Фальшивые слезы в стекле трюмо,
Наши чувства – это капуста,
Это жухлый кленовый лист,
Это заерзанный на танцплощадке
Бездарный кривляка-твист.
Ненастоящее, глухо-свистящее,
Откровенно-пустое, тускло-блестящее –
Таково теперь наше чувство.
А любить – ведь это Искусство.
И еще одно стихотворение, использующее оба начала и сочиненное Севой Зельченко:
Музыка стала нашим проклятьем,
Юность – судьбою.
Так и жили и вроде бы даже привыкли.
Однако спустя четверть года
(Да-да, это было как раз
В тот день, когда выпал сентябрь
И с вывески «масло»
Свалилась центральная буква),
Так вот, в тот день
Музыка стала нашей судьбою,
Юность – проклятьем.
Мы боялись выйти на улицу,
Мы сожгли телефоны,
Мы вызубрили наши стихи
До последней строчки,
А все пять экземпляров, включая копирку,
Зашили
