что я буду вас проверять? – в свою очередь спрашиваю я.
– Нам особенно бояться нечего. Явных нарушений мы не допускаем, а мелкие в любой бухгалтерии бывают всегда.
– Тогда чем вызван ваш вопрос? – и решаю прояснить: – Моим статусом при Веронике Михайловне?
Его тонкая улыбка служит мне ответом.
– Ну вы же сами его понимаете, поскольку у вас не возникло вопросов о моём поселении, – усмехаюсь я.
– Понимаю… – он перестаёт улыбаться. – Видите ли, Максим Петрович, я работаю директором уже пять лет и много кого здесь повидал… Правда, таких молодых, как вы, с ней тут ещё не бывало.
Молча смотрим друг на друга.
– Хотите, я угадаю, как она вас называет? – и, не дожидаясь моего ответа, продолжает: – Вы для неё – Максик. Верно?
Машинально киваю. При этом, вероятно, моя реакция отражается на лице, потому что он грустно усмехается.
– В своё время я был… Жориком.
– Простите… вы когда-то были на моём месте?
– Только не главным бухгалтером. У нас был бурный роман… – бывший Жорик задумывается. – Это было ещё до её нынешнего замужества. Давно это было… Я тогда был довольно известным в Петербурге джазовым пианистом. И за границей приходилось выступать… Молодой, симпатичный, успешный… Влюбился в хозяйку салона, где перед выступлениями наводил на себя лоск. В общем, рассказывать долго, но для меня итогом наших отношений стала потеря профессии…
Молчу и не знаю, что сказать после такой неожиданной исповеди. Вероятно, это стимулирует моего собеседника к дальнейшему рассказу.
– Затаскала она меня тогда по всяким злачным местам, где мы весело проводили время, а потом предавались плотским утехам. Любил я её до беспамятства и готов был тогда на всё. Стал отказываться от концертов, меньше репетировать… Потом появился Вадим, а я ей, видимо, надоел. Да и к музыке она всегда относилась только как к чему-то развлекающему. А ведь музыка… – он задумывается и смотрит куда-то сквозь меня. – Я почему решил с вами поговорить… Понимаю, вы ещё молоды и, судя по всему, Нике вы сейчас нравитесь именно своей свежестью. Уверен, что, прельстившись, она решила за вас взяться и втиснуть в своё понимание жизни. Именно «втиснуть»! Не знаю, как у вас, но мои интересы всегда были значительно шире её рамок, и, тесно общаясь с ней, я был вынужден внутренне постоянно как бы ужиматься. Но, повторяю, любил я её до беспамятства, хотя уже сейчас понимаю, что скорее всего это была не любовь, а только желание её тела. Не знаю, какие у вас с ней сейчас отношения, но вы мне показались человеком, которого я должен предупредить. Я ни с кем из её спутников не вёл таких разговоров, но все они были её ровесниками или старше, а вы молоды, а значит, у вас есть время, чтобы совершить правильный поворот. А в том, что он вам будет нужен, я не сомневаюсь. Вы, конечно, можете, если захотите, обсудить мои слова с Никой…
