Национализация. То есть – ваша революция и ЧК. Отец ушел в Финляндию. Ваши у меня отняли дом, лавку. Немцы пришли – это стала моя власть. Она мне все вернула. Я ей и служил. Теперь попал к вам.
– Я ей и служил… – повторил Пронин. – Надеюсь, вы понимаете, что теперь вам нужно с нами сотрудничать. Нужно помогать нам. Вам это нужно. Вы теперь в этом заинтересованы. Лавки и ателье в Советском Союзе я вам не обещаю. Но могу обещать нечто более дорогое – жизнь. Да. Кстати, могу отправить вас на смерть – это мне проще простого. Но могу и гарантировать жизнь. Согласитесь, лавка в Таллине не стоит вашей жизни.
Элоранта молчал, нервно сжав губы. Голос Пронина звучал буднично, почти равнодушно.
– Вот вы сидите в нашей тюрьме. Заметьте, вас не пытают. Пытки у нас Лаврентий Павлович Берия еще до войны отменил. Это всем известно. Но вас били. – Пронин посмотрел на свой кулак. – Били знатно, хотя и аккуратно. Как говорится в одной русской поговорке: «Поколоти зайца – он спички научится зажигать».
Пронин приподнял указательный палец и ударил им о край стола.
– Так вот, вас били до вчерашнего вечера, не так ли?
Элоранта покорно кивнул.
– Это хорошо. Не то, что вас били, конечно. Это хорошо, что вы признаете, что со вчерашнего вечера вас не били. А знаете, почему вас не били? Это я, майор Пронин, запретил вас бить. Отныне вас никто и пальцем здесь не тронет. Ведь вы, хоть и враг, но работать нам следует вместе.
– Не буду я с вами работать. Уж лучше бейте, – без особенной уверенности в голосе сказал Элоранта.
– Дудки. Спички я и сам могу зажигать. Будем работать вместе. А побои мы скоро вообще прекратим. Народ становится образованнее, сознательнее – теперь не плетка нужна, а убеждение. Мы ведь за правду, мы – коммунисты.
– Я вам не коммунист.
– Почему же? Вы слишком плохо о себе думаете. Тоска по справедливости живет в каждом человеке. Коллективизм, интернационализм, равенство. Вот наши прекрасные идеалы. Присмотритесь к себе – разве вы не коммунист?
– Видел я ваше равенство. – Элоранта скривил губы, перебирая в памяти свой тюремный опыт, рассказы старых зэков. – Бывший насильник и вор Рууд стал комиссаром и занимался до войны перераспределением собственности в Тартуском районе. Смею вас заверить, он не изменил свои привычки.
– А вы не путайте идею с реальностью. В церковь тоже не только святые ходили. Но вера в массах была. И Библия. Идеалы. Но была и инквизиция. Крестоносцы. Доносчики, палачи. Так и у нас. Не все такие же хорошие коммунисты, как мы с вами, Яак Элоранта. Некоторые совершенно не хотят, чтобы наши светлые идеалы стали реальностью. Например, фашисты. И они засылают к нам своих агентов, шпионов, сбивают с пути истинного слабоверящих.
Пронин развернулся, быстрыми шагами пересек комнату и что-то взял с полки. Потом сел в кресло. Стал внимательно наблюдать за реакцией заключенного.
– Но мы с вами сегодня не будем говорить
