силах. Поверьте, господа, это короткий момент, когда мы в Москве почти всесильны. Через полгода всё может измениться. И надо воспользоваться моментом на все 200 процентов. Горбачев и Ельцин грызутся, как два бешеных волка, но в администрациях обоих работают наши люди. Они и шагу не могут сделать без нашего одобрения. Ни в экономических, ни в политических вопросах. Скоро будем окончательно делить Советский Союз. Этой страны больше не существует. Но с КГБ чуть сложнее. Там на высоком уровне у нас никого. Но мы можем и должны давить на них политически. Они же подчиняются совету народных депутатов, а по сути – президенту. К тому же, Ельцин создает российский КГБ. У них всё разваливается, – толстяк широко улыбнулся. – Поэтому никакой самостоятельности у Шебардина и нет. Он только может шевелить плавниками, как рыба, выброшенная на сушу. Лучше, конечно, оставить его живым, не стоит действовать слишком нахально. Это может нанести вред на будущее. Вы согласны?
Собеседники закивали.
– Я полагаю, может возникнуть такая проблема, – начал японец, – Шебардин и сам понимает, что пришёл ненадолго. И может рискнуть, может попытаться за это время проявить самостоятельность…
– Что вы имеете в виду?
– У меня нет жучка в его кабинете. Но, например, он может попытаться сколотить некую независимую от нас службу. Подразделение профессионалов, которые еще испытывают иллюзию, что Советский Союз жив, а Россия – великая держава.
– На это у него просто не хватит времени. – покачал головой толстяк. – Он может рыпаться сколько угодно, но просто ничего не успеет. Особенно – без политической и финансовой поддержки, а ее не будет. Но вы подали мне хорошую идею, Наоко. Сделаем такой ход. Сейчас по делу ГКЧП арестовано почти 100 офицеров КНБ. Пускай двое – не один, а именно двое – дадут показания против Шебардина. Осторожные, косвенные. Но для него это станет дамокловым мечом. Это полезно.
– Подстраховка всегда полезна. – сказал блондин. – Я бы его посадил в любом случае. А мы следим за ним, знаем, с кем он встречается?
– С сегодняшнего дня, с 15.00 мы будем знать о каждом его посетителе. В секретариат поступает наш человек. А до этого времени он вряд ли что-то успеет. Вообще-то генерал в депрессии.
– Пьет? – осведомился японец.
– Нет, это было бы слишком большой удачей для нас. Он вполне здоровый человек. Но ум его почти парализован. Он тяжко переживает события 21 августа. Дело всей его жизни потерпело крах, это нужно понимать, господа. Возможно, через несколько дней он отчасти придет в себя, но пока Шебардин в скверной форме. А нам сейчас нужно заняться архивами.
– Какими именно? – спросил блондин, потягивая сигарету.
– Из архивов КГБ нам может пригодиться всё. Агенты в СССР, агенты в социалистических странах, наконец, в наших державах. Информация о нелегалах, всякие отчеты, приказы и рапорты. Даже планы. Да я не назвал и десятой части того, что представляет интерес! Это золото. За любую часть
