нный, любимец в семье. Изредка заводит со мной разговоры на литературные темы.
И вот появляется у меня. Произносит две или три ничего не значащих фразы и объявляет:
– Помогите найти Таню.
Что за Таня – у меня ни малейшего представления.
– А… почему ее надо искать?
Выясняется, что Таня – одноклассница Юры. Исчезла несколько дней назад. Не пришла в школу. Сперва думали, заболела. Пошли навестить. Мать говорит, уехала на целину. Юра уверен, что это не так: Таня никогда не говорила о целине.
– А почему это так вас заботит?
– Таня – мой товарищ.
– И только?
Лицо его розовеет. Кажется, этого вопроса лучше не касаться. Но он выдерживает мой взгляд.
– А чем могу быть полезен я?
– Именно вы!
Вот она – цена писательской популярности! Юра читал мои детективные повести и наивно воображает, что тот, кто пишет о разведке, сам должен быть хорошим разведчиком.
Но отказать в помощи тоже нельзя.
– Куда же все-таки она могла деться?
– Все дело в матери.
– Думаете, это мать ее услала?
– Никуда она ее не усылала, но косвенная виновница – она!
О чем-то Юра умалчивает, а я не расспрашиваю. Возможно, поэтому я и узнал историю отношений Тани и Юры.
Через несколько дней меня вызвала по телефону Анна Григорьевна:
– Зайдите к нам.
В сборе вся семья. Сергей Петрович то и дело снимает очки, выглядит каким-то взъерошенным. Анна Григорьевна более сдержанна, однако и ей не по себе. Спокойнее других Евгений, хотя и у него на лице саркастически-недовольное выражение.
Юра у окна. Всматривается во что-то такое, что видно ему одному.
– Вы только подумайте! – вибрирует контральто Анны Григорьевны. – Юра не хочет держать выпускные экзамены. Собирается куда-то ехать!
– Мальчишеская блажь, – вмешивается Сергей Петрович. – Какой-то модный нигилизм…
Втроем уговариваем Юру закончить школу. Евгений молчит, но, судя по его улыбочкам, держится доброжелательного нейтралитета в пользу родителей.
Внимательно рассматриваю Юру. Черты лица у него, пожалуй, порезче, погрубей, чем у брата. Волосы темные, только что не черные. Густые брови. Карие глаза. Быстрые и влажные, как у жеребенка. Крупный прямой нос. Бледные, чуть розовые губы. Смуглые щеки. Резко очерченный подбородок. Не то чтобы очень красив, но такие парни нравятся девушкам.
– Просто неразумно бросить школу перед экзаменами, – говорю я. – Пустить насмарку десять лет…
– Неблагоразумно, – иронически соглашается Юра.
– Да, неблагоразумно, – подтверждаю я. – Насколько все усложнится для вас в будущем!
– Ему открыта прямая дорога в университет, – стонет Анна Григорьевна. – У него блестящие способности…
– Разум и благоразумие не одинаковые понятия, – назидательно поясняет Юра. – Благоразумие божок обывателей…
Однако он постепенно позволяет себя убедить.
Анна Григорьевна облегченно вздыхает.
– Преподаватель химии прочит Юре блестящую будущность, – делится она со мною своей мечтой. – С его работой об инсектицидах знакомились на химфаке…
Сергей Петрович заключает разговор:
– Ты даешь слово?
– Ладно, – мрачно соглашается Юра. – Подчиняюсь благоразумию.
Через месяц Юра внезапно опять появляется у меня.
Июньский вечер, тепло. Но Юра в костюме. Ему хочется выглядеть старше своих лет.
– Как дела?
– Порядок.
Лезет во внутренний карман, протягивает аттестат.
– Ого! Одни пятерки…
Желтый закат льется в раскрытое окно. За стеклами шкапов светятся корешки книг. На подоконнике в глиняной обливной вазе букет сирени. Лиловые гроздья кажутся розовыми. Юра подходит к цветам, прячет в них лицо. Как ни серьезничает, а все-таки еще очень молод!
– Рассказать вам о Тане?
Встреча в Третьяковке
Рассказывает Юра сумбурно, то излишне подробно, то скороговоркой, а чего не договаривает, я мысленно договариваю за него.
Таню он знает шесть лет.
