почтение.
Блаватская часто рассказывала нам, как она встретила Учителя Морию в Лондоне в Гайд – парке в 1851 году, когда он приехал туда вместе с другими индусскими князьями на первую великую Международную Выставку. Странно, что тогда же, не зная этого, увидел его и я, будучи четырёхлетним ребёнком. Я помню, что меня взяли посмотреть на пышную процессию, в которой среди множества других чудес прошествовала группа богато одетых индийских всадников. Это были великолепные всадники, ехавшие на прекраснейших в мире лошадях. И вполне естественно, что мой детский взор с восхищением устремился на них, и что они были для меня, пожалуй, красивейшей частью этого чудесного, сказочного зрелища. Когда я, держась за руку отца, смотрел, как они проезжали, один из самых рослых моих героев устремил на меня свои сверкающие глаза, и это почти испугало меня, и в то же время наполнило неописуемым счастьем и восторгом. Он проехал вместе с другими. И больше я его не видел, но часто в моей детской памяти всплывало видение этих сверкающих глаз.
Конечно, тогда я не знал, кто это был, и никогда бы не узнал этого, если бы не милостивое замечание, которое он сделал мне много лет спустя. Говоря однажды в его присутствии о ранних днях существования Общества, я случайно сказал, что первый раз мне выпала честь видеть его в материализованном виде тогда, когда по какому-то случаю он пришёл в комнату Блаватской в Адьяре для того, чтобы придать ей сил и дать ей некоторые указания. Тогда он, занятый разговорами с некоторыми другими адептами, резко обернулся ко мне и сказал: «Нет, это было не в первый раз. Разве вы не помните, как маленьким ребёнком смотрели на проезжающих индийских всадников в Гайд-парке, разве вы не видели, когда же и тогда я высмотрел вас?» Конечно же, я сразу же вспомнил и сказал: «О, Учитель! Это были Вы? Но я должен был знать это». Я не упоминаю этого факта, говоря о встрече с Учителем и разговорах с ним в физическом теле, поскольку я тогда не знал, что этот всадник – Учитель, потому что свидетельства маленького ребёнка могут подвергнуть сомнению и не принимать всерьёз.
Мистер Рамасвати Аер в своём отчёте о переживании, упомянутом в первой главе, пишет:
«Я следовал по дороге, откуда, как уверяли меня попадающиеся на пути люди, я в своём паломническом одеянии легко мог пересечь границу Тибета, как вдруг увидел скачущего галопом одинокого всадника по направлению ко мне с противоположной стороны. По его высокому росту и искусству, с каким он управлял лошадью, я решил, что это какой-то военный офицер сиккимского раджи…
Но, приблизившись, он стал натягивать поводья. Я взглянул и узнал его сразу… Я находился в высочайшем присутствии того самого махатмы, моего досточтимого гуру, которого я до этого видел только в его астральном теле на балконе штаб-квартиры Теософского Общества. Это был он, «Гималайский брат», который был на том незабываемом последнем декабрьском вечере, когда он был так добр, что ответил мне письмом в ответ на моё переданное только за час или около этого в запечатанном конверте
