должна решать это прямо сейчас. Останься с нами на несколько дней. Восстанови силы. А мы начнем разыскивать твоего ребенка. Возможно, именно он приведет нас к остальным пропавшим Избранным.
– Да, – поддержала Терри. – Будь нашей гостьей и отдыхай. Если ты захочешь вернуться к своей прошлой жизни, мы не будет тебе препятствовать. Мы доверяем тебе хранить нашу тайну. Мы верим тебе, потому что мы – твоя единственная надежда найти дочь.
Серена кивнула:
– Вы правы. Я не выдам вашего секрета. И мне не нужно несколько дней на раздумье.
– Осторожнее, Серена, – предостерегла Джинджер. – Это очень серьезное решение. Если ты согласишься, ты уже не сможешь никогда вернуться к прежней жизни.
– У меня нет никакой прежней жизни. Мой ребенок – это все, что у меня было. И я посвящу свою жизнь тому, чтобы найти его и заставить тех, кто забрал его у меня, заплатить за это. Чтобы они больше не могли отнимать детей у матерей.
Джинджер посмотрела на Терри, и та пожала плечами.
– Я уверена, – твердо произнесла Серена, переводя взгляд с одной женщины на другую. – Я хочу присоединиться к Сестрам Афины.
Джинджер кивнула:
– Пусть будет так. Я буду готовить церемонию посвящения. Но тебе все равно потребуется несколько дней, чтобы прийти в себя. Ты будешь участвовать в занятиях, медитациях. Но это все подождет до завтра. – Она повернулась к Терри: – Почему бы тебе не показать нашей новой сестре ее комнату?
Этан распахнул заднюю дверь конюшни, и за ней открылся вид на зеленый луг, залитый лунным светом. Луг был окружен деревянным забором, повторявшим изгибы грунта и поэтому неровным. Маленький ручей разделял луг на две части и обеспечивал запас питьевой воды. За лугом росли отдельные деревья, постепенно образовывавшие настоящий лес, который уходил к горам, видневшимся вдали.
Этан вернулся внутрь, открыл одно стойло, затем другое. Его друзья без слов поняли, что пришло им время порезвиться.
Этан наблюдал за тем, как они двигались. Выйдя на улицу, лошади встряхнули гривами, заржали от радости и пустились галопом в ночь.
Никто не любит быть взаперти. Быть пленником. Даже зная, что их выпускают каждую ночь, лошади всегда реагировали так, будто их держали взаперти долгие годы и это был их первый глоток свободы.
Лошади чувствовали то же, подумал Этан, что и он, когда сбежал с Фермы.
Этан взял вилы и лопату, пошел к первому стойлу и приступил к ежедневной чистке.
Он ни на что не променял бы свою свободу. Никогда не стал бы рисковать ею. Даже ради Лилит. О, как он хотел, чтобы его брат был сейчас рядом и посоветовал ему, что с ней делать. Ведь она могла только притворяться, что ничего не помнит. Возможно, ее послали, чтобы убить его. Они должны были послать кого-то рано или поздно. Даже если у нее не было такой цели, за ней могла быть слежка.
Лилит была угрозой его свободе. Почему же тогда он не отослал ее?
Он
