вытянутую ногу спящего соседа напротив. Ресницы у того дрогнули, покрасневшие глаза раскрылись, и Гай подумал, что сосед вполне мог все это время наблюдать за ним из-под век.
– Извините, – пробормотал Гай.
– Да ничего. – Сосед выпрямился и резко встряхнул головой. – Где это мы?
– Въезжаем в Техас.
Сосед извлек из внутреннего кармана золотую фляжку, откупорил и любезно протянул Гаю.
– Спасибо, не надо, – проговорил Гай.
Сосед отхлебнул, слышен был плеск жидкости о металлические стенки. Гай поймал неодобрительный взгляд женщины, сидевшей через проход и с самого Сент-Луиса не поднимавшей глаз от вязания.
– Куда направляетесь? – Мокрые тонкие губы изогнулись в улыбке.
– В Меткалф.
– А… Хороший городок. По делу? – Сосед моргал красными глазами, изображая вежливый интерес.
– Да.
– И по какому же?
Гай нехотя оторвался от книги:
– Я архитектор.
– О… Дома, значит, строите?
– Да.
– Я ведь не представился. – Он чуть привстал. – Меня зовут Бруно. Чарльз Энтони Бруно.
Гай коротко пожал ему руку:
– Гай Хэйнс.
– Очень приятно. Вы из Нью-Йорка?
Хриплый баритон звучал фальшиво, словно Бруно говорил только для того, чтобы заставить себя проснуться.
– Да.
– Я сам с Лонг-Айленда. Еду в Санта-Фе отдохнуть. Бывали в Санта-Фе?
Гай покачал головой.
– Там можно расслабиться. – Бруно улыбнулся, обнажив гнилые зубы. – А касаемо архитектуры, дома там в основном индейские.
К ним подошел кондуктор.
– Это ваше место? – спросил он у Бруно.
– У меня купе в соседнем вагоне. – Бруно откинулся на спинку сиденья, всем своим видом показывая, что никуда не пойдет.
– Третий номер?
– Вроде да.
Кондуктор пошел дальше.
– Вот люди… – пробурчал Бруно.
Он оперся локтями на колени и с усмешкой стал глядеть в окно.
Гай хотел бы почитать, однако его отвлекало присутствие соседа – тот явно изнывал от скуки и в любой момент мог продолжить навязываться. Гай раздумывал, не пойти ли в вагон-ресторан, но отчего-то остался на месте. Поезд опять замедлял ход. Заметив, что Бруно собирается что-то сказать, Гай ретировался в соседний вагон и соскочил на гравий прежде, чем состав успел полностью остановиться.
В первую секунду у него перехватило дыхание от ночного воздуха, куда более живого, чем в вагоне, густого и тяжелого от запахов. Пахло нагретым на солнце пыльным гравием, мазутом и горячим металлом. Гаю хотелось есть. Он размеренными шагами прогуливался вдоль вагона-ресторана,
