дело в том, что я был жутким арахнофобом. Весьма иронично, учитывая, что у меня на предплечьях красуются татуировки с изображением пауков, раскинувших сети. Но каждый просмотр передачи про какое-нибудь членистоногое оборачивался для меня сильнейшим стрессом. Хотя Рири это знать необязательно. Для нее я был супергероем, который ничего не боится и достанет ей звезду с неба, если понадобится.
– Пойдем, отправим тетушку Дору домой, а потом я хочу поесть, иначе упаду в голодный обморок.
– Мама приготовила лазанью.
Мой рот тут же наполнился слюной. Моя мать была далеко не лучшим примером родителя, но готовила она обалденно – особенно лазанью.
После того как разбудили соседку и проводили в ее квартиру, мы с Рири заняли стол в гостиной. Я доедал уже двойную порцию лазаньи, а она тем временем плела для меня новую фенечку, потому что прошлую я где-то потерял.
– Не смей добавлять розовые бусины, а то расскажу нашему соседу Томми, что ты на него запала.
– Не расскажешь, – прошипела Рири. – Я же не рассказала маме, что это ты прожег дыру в ковре, когда гладил футболку на полу.
Я ухмыльнулся.
Осознав, что одержала победу в этом бою, Рири демонстративно достала из пластиковой коробочки розовый бисер и разбавила им черные бусины.
– Я точно буду похож на эмо, – кисло констатировал я.
– Кто такие эмо? – удивленно переспросила Рири.
– Завтра погуглишь. – Я доел остатки лазаньи и поставил тарелку в раковину. – А сейчас пора спать, ты давно должна быть в постели.
– Завтра у меня не будет времени, – важно заявила Рири. – Я поеду к тете Лайле на день рождение Зейна. Мама сказала, ты отвезешь меня.
Меня словно кипятком окатили.
– Я?
– Oui[11]. – Рири поднялась со стула и схватила меня за руку. – Полежишь со мной, пока я не усну?
В ее больших зеленых глазах, так похожих на мамины, горела надежда. Она с детства не любила засыпать одна, и я не мог ей отказать. Изо всех сдерживая бушевавшую в груди бурю, я отвел сестренку в детскую. Она подвинулась к самой стенке, чтобы я мог уместиться рядом с ней. Мы часто лежали так, разглядывая потолок, на котором в темноте светились фосфорные звезды.
– Ты до сих пор ее любишь? – внезапно спросила Рири, разбередив мои старые раны.
– Э-э-э… кого? – прикинулся я дурачком.
Рири перевернулась на живот и подперла подбородок ладошкой.
– Кейси. Я видела, как ты побледнел, узнав, что тебе придется отвезти меня к ним.
Услышав любимое, но в то же время ненавистное имя, у меня во рту стало сухо. Я неопределенно пожал плечами.
– Не знаю. Я так сильно злюсь и на нее, и на Тэри, что понятия не имею, осталось ли хоть что-то еще, кроме этого чувства.
Пожалуй, Рири была единственной, с кем я мог говорить открыто. Она хранила все мои секреты, никогда не осуждала и любила меня всем сердцем – детским, но очень большим и добрым. В шестилетнем возрасте она даже выбила деревянной игрушкой молочный зуб соседскому мальчишке, когда он сказал, что мы с ней
Да
