вошли с ней в зал в самодельных, закрывающих глаза и носы черных масках, и нас долго-долго никто не мог узнать. До тех пор мы были «инкогнито», пока – я с картами в руках, – расхрабрившись, не подошли к стоящему возле лестницы нашему завучу: «Молодой, красивый, дай, погадаю, – утробным контральто обратилась я к Созонту Исааковичу, – расскажу тебе обо всем, что было и что ждет тебя…»
А он неожиданно узнал меня по голосу, хотя я так старалась его изменить! Засмеявшись, взял меня за руку: «Понятно – это Вера! – Он перевел взгляд на небрежно поигрывающего кнутом „цыгана“. – А это, значит, Нюра! Все ясно: где Вера, там и Нюра. А где Нюра, там и Вера… Ну-ка, снимайте, девчонки, маски – вы рассекречены!»
Ах, что это был за вечер! Мы так веселились, шутили, смеялись, словно предчувствовали, что больше такого в нашей жизни не повторится…
6 января
Четверг
Прошлые мои воспоминания пришлось срочно прервать, так как произошло непредвиденное. Сидя в своей кладовке, вдруг услышала громкий стук в дверь. По доносившимся ко мне голосам с удивлением угадала – это пришел во второй раз Ваня-Черный. Нинка заглянула в кладовку: «Иди, там тебя требуют».
Едва вошла в комнату, Ваня тотчас же заявил тоном, не допускающим возражений: «Быстренько, быстренько одягайся, и идем!»
– Куда идти, Ваня?
– Куды, куды!.. Да до нас! Витер вже трошки стихае, а хлопцы лаются, яз узналы, що ты назад повиртала. Скоринько, скоринько, пишли!
Ну что же. Пришлось «одягаться» и отправляться в гости во второй раз. Погода, на мой взгляд, и не думала успокаиваться, колючий снег по-прежнему залеплял глаза. Ваня шагал впереди, протаптывая в сугробах дорогу, о чем-то оживленно рассказывал, жестикулируя руками. Я старалась ступать по его следам, из-за порывов ветра не всегда могла расслышать, что он там говорил, но иногда невпопад поддакивала. Дошли благополучно.
В «Шалмане» уже все были в сборе, сидели за большим дощатым столом. Среди местных «арбайтеров» я увидела Ваню Болевского, Ольгу (толстую) и Галю от Клодта, Василия из Почкау. Свободное место нашлось рядом с Иваном-Великим. Сразу же возле меня оказалась большая, слегка помятая сбоку жестяная кружка, в которую Иван щедро плеснул из стоящей на столе бутыли что-то мутное, с отвратительным резким запахом. «Бурачная брага», – пояснила мне через стол Ольга. Брр… Уф, как не хотелось мне к ней прикасаться! Но Иван произнес замечательный тост – и за Родину, за могучий народ наш выпила до конца.
Сразу закружилась голова, и на какое-то мгновение мне показалось, словно бы я плавно и грациозно плыву куда-то в мерцающую, голубую даль по зеленым волнам. Больше я уже не стала пить (хватило все же ума!), неверной рукой решительно отодвинула кружку в сторону, но, как мне сейчас кажется, вела себя, увы, не совсем благочинно и пристойно. Помню, что лихо «отхватывала» с толстой Ольгой какой-то немыслимый танец.
