Но не совсем.
– И какой же правильный ответ?
– Небеса.
– Небеса?.. – переспросил я, и девушка кивнула. И добавила:
– Я рисовала без натуры.
Нет, ну вообще и на небеса похоже. Хотя я там не бывал, сказать ничего не могу.
– Нарисовано очень здорово, но почему такая тема? – спросил я, не уточняя, что лично для меня ее рисунок – очень зловещее предзнаменование.
Она не ответила, только молча смотрела в альбом.
Меня смущала тишина, поэтому в поисках темы для разговора я перелистнул на страницу назад. Предыдущая работа тоже пестрела яркими красками, но я невольно охнул.
Под голубым небом во все стороны разливалось море, из которого поднималась радуга. В центре композиции – лестница. Радужная лестница, уходящая в небо. У ее подножия стояла девочка в белом платье. Еще чуть-чуть – и взойдет на первую ступеньку. Как будто она отправлялась на небеса. Таинственно.
– Эта девочка – я, – пробормотала моя новая знакомая, задумчиво глядя на рисунок. Подняла на меня ничего не выражающий взгляд.
– Да? Как будто… идешь навстречу смерти. – Я попытался пошутить, но девушка кивнула:
– Так и есть.
Она сказала это так серьезно, что я не нашелся с ответом.
– Я скоро умру.
– А?
Наверное, я ослышался. На миг мне показалось, что она сказала: «Скоро умру».
– Повтори, пожалуйста.
– Я скоро умру, – произнесла она то же самое. – Поэтому пытаюсь представить себе, как оно там, на небесах, и рисую, что вижу.
Ни мускула не дрогнуло на ее лице. Я снова вгляделся в ее работу.
Получается, девочка на рисунке поднимется по лестнице в то самое место, которое на моих глазах появилось на следующем листе.
Я растерял все слова и только смотрел в альбом. Так странно, что она решила поделиться с незнакомым парнем таким страшным секретом. Хотя, может, она так дразнится? Хоть бы дразнилась…
– Я болею. Очень редкой болезнью, она встречается у одного на несколько сотен тысяч. С детства практически живу в больнице, – объяснила она совершенно буднично, забрала у меня альбом и снова взялась за цветной карандаш. Хотя сказала, что закончила, но, видимо, захотела еще кое-что поправить. – Врачи говорят, мне осталось всего полгода.
Она не отрывалась при этом от работы, и казалось даже, что говорит не о себе, а о ком-то другом. При этом так спокойно, что я не чувствовал, будто она это серьезно. Но вроде и лгать ей незачем, и о том, что она в больнице уже давно, я тоже знал наверняка.
– Правда всего полгода?
– Ага, – ответила она, не отрываясь от рисунка. – А ты почему в больнице? Пришел кого-то проведать?
– Угу… Вроде того.
– Мм, понятно.
Я не смог. Не смог так же запросто сказать, что тяжело болен и мне осталось около года. Почему она такая спокойная? Как будто не боится умереть.
– Тебе не страшно?
– Что именно? –
