этого нужно, чтобы ты собралась и помогла нам.
Сара достала платочек и вытерла слёзы.
– Умница, – похвалил её старший милиционер. – Мне сказали, ты можешь описать эту тётю.
– Могу! – теперь уже радостно произнесла Сара.
Настроение у ребёнка изменилось почти мгновенно.
– Тогда расскажи нам об этой тёте.
– Ну… Она взрослая.
– Моложе твоей мамы?
– Что вы! Моя мама совсем молодая, а она больше на бабушку похожа.
– Как одета?
– Как все: косынка, блузка, юбка… – стала перечислять Сара.
– Хорошо, а особые приметы у неё есть? – поинтересовался Кириченко.
Он вёл себя довольно профессионально, поэтому я не вмешивался в его опрос потерпевшей.
– А что такое – особые приметы? – удивилась девочка.
– Ну, скажем – нет одной руки или ноги, шрам на лице…
Сара задумалась.
– Дяденька милиционер, а бородавка на носу – это особая примета или нет?
– Бородавка! – по глазам Кириченко я понял, что он только что напал на след. – У этой женщины была бородавка на носу?
– Да, – кивнула Сара.
– Хорошо, тогда пусть твоя мама распишется тут и тут, – показал он на протокол опроса. – И можете идти домой. Кажется, я знаю, кто эта нехорошая тётя.
Рахиль расписалась и посмотрела на меня.
– Вы идите, – сказал я. – А мы с товарищем ещё посидим вместе. Надо кое-что обговорить.
Дамы вышли из кабинета.
– Итак, кто такая эта тётя Оля? – спросил я у Кириченко.
– Ольга Матвеевская. Когда-то подрабатывала проституткой, потом постарела, подурнела, вышла в тираж. В общем, нормальный мужик на такую не польстится.
– И тогда она переключилась на мошенничество?
– Да. Причём по крупному не работает, не хватает квалификации, да и побаивается. Всё мелочёвкой балуется. Я на неё впервые вышел, когда она на рынке торговала вместо чая опилками: так аккуратненько их в фунтовые пачки засовывала, что даже на фабрике бы не догадались. Получила свои два года, вышла по амнистии через шесть месяцев и опять за своё. Только не знал, что она теперь на детишек переключилась… – грустно заключил Кириченко.
Ему тоже не нравилось, как и любому нормальному сыщику, брать преступников, а потом видеть их снова на улице, выпущенных в рамках очередного помилования. Большинство уголовников возвращалось к прежнему ремеслу, и начиналась очередная эпопея с поимкой, судом и прочими процессуальными моментами.
– Но адресок-то её у тебя записан? – предположил я.
– Зачем записывать – я его наизусть знаю, – снова продемонстрировал свои профессиональные качества Кириченко, а у меня возникло острое желание походатайствовать перед Трепаловым, чтобы мужика перевели в наш отдел.
Конечно, на месте Фёдорова я бы хрен отпустил такого ценного кадра. Рабочие лошадки нужны везде и всегда.
– Тогда
