вылетела девчушка с фиолетово-оранжевыми волосами. Красная, зареванная, она со всех ног рванула к лестнице.
– Квилла! Как мы ходим в здании?
Девушка бросила на Шивиц сердитый взгляд, сопроводив его вызывающим жестом среднего пальца, и затопала по лестнице.
– Надо думать, сегодня этой барышне поощрение не светит.
Шивиц лишь вздохнула.
– Среди юных душ попадаются совершенно заблудшие. Но в конце концов время, терпение, надлежащая дисциплина и соответствующие вознаграждения открывают все двери.
Еще забыла про несколько увесистых пинков, про себя добавила Ева, но Шивиц уже спешила к оставшейся нараспашку двери кабинета.
– Прошу меня извинить, мисс Джонс, но тут двое офицеров полиции, они хотят видеть вас и мистера Джонса. Да, конечно, конечно. – Она повернулась к Еве и Пибоди. – Проходите, пожалуйста. Как только мистер Джонс освободится, я сообщу ему, что вы здесь.
Ева вошла. Она обвела взором кабинет и мысленно охарактеризовала его как простой и строгий. Часть помещения была, по-видимому, выделена для «занятий» – здесь стояли стулья. И для посетителей тоже.
Какие тут могли быть посетители? Представители органов соцзащиты, опекуны, иногда – полицейские, может, спонсор-другой.
За дугообразным конторским столом сидела и работала на компьютере женщина с каштановыми волосами, убранными назад и прижатыми гребнями. Она сидела к ним в профиль, демонстрируя волевой, острый подбородок и крупный рот, сжатый в суровую линию. Зеленые глаза блестели.
– Одну минутку, господа офицеры. Присаживайтесь, пожалуйста, – добавила она, не поднимая глаз на вошедших.
Поскольку желания сидеть у Евы – пока – не было, она подошла ближе к столу с оргтехникой и оперлась на один из двух стоящих напротив стульев с низкими спинками.
– Прошу меня извинить, – продолжала Филадельфия. – Занятие прошло не без проблем. Так чем могу быть вам полезной?
Она развернулась вместе со стулом и оказалась лицом к Еве, одаряя ее вежливой улыбкой. Потом она вдруг вскочила с кресла – высокая, тощая, как жердь, особа, в глазах которой застыл ужас. Она поднесла руки к горлу.
– Кого-то убили. Кто-то погиб!
Заинтригованная такой реакцией, Ева подняла брови.
– Я бы сказала, погибли двенадцать человек. Об этом и побеседуем.
3
Филадельфия Джонс отшатнулась, как если бы Ева ткнула ее в грудь.
– Что? Двенадцать? Мои дети! – Она стремглав вышла из-за стола и, наверное, сбила бы Еву с ног по пути к двери, если бы та не остановила ее жестом.
– Погодите!
– Мне надо…
– Сядьте! – перебила Ева. – Во-первых, объясните, почему вам сразу пришла в голову мысль об убийстве.
– Как почему? Я вас знаю, знаю, чем вы занимаетесь. Что случилось? Убит кто-то из наших детей? Кто именно?
Дело Айкова[2], сразу
Речь идет о деле, расследованием которого Ева Даллас занималась в одном из предыдущих романов этой серии – «Я, опять я и еще раз я».
