немцем сполна рассчитался, а вот боль потери не отпускает до сих пор.
После той встречи с мальчиком майор Скрябин после службы каждый день по вечерам приходил в общежитие к Антону, они подружились. Мальчишка привязался к дяде Андрею. Соседки шутить стали.
– Смотри, Вера, у тебя уже и сын приёмный, и жених военный!
– Что вы языком мелете, Андрей Николаевич мне в отцы годится, просто привязался он к Антошке, только жалко его! Не отдадут ему ребёнка!
Действительно, Скрябин не раз заводил разговор об Антоне, усыновить его хотел, с собой забрать. Последний месяц в гарнизоне дослуживал, демобилизации подлежал, мать в Смоленске его дожидалась, вот и хотел к ней с Антоном приехать. Вера объясняла, что у Антошки брат есть, нельзя их разлучать. Андрей Николаевич не раз в горисполком ходил, в разные инстанции обращался. Кого-то просил, кого-то убеждал, но один он, семьи нет. Не отдадут ему ребёнка на воспитание. Жалели, сочувствовали, но есть закон, товарищ майор, и мы бессильны помочь.
Перед отъездом пришёл Андрей Николаевич проститься, тяжёлым расставание было. Но не мог не прийти. Антон понял, что больше не увидит дядю Андрея, плакать стал. И у этого сурового и сильного человека слёзы на глазах стояли. Соседки Веры, глядя на них, сами украдкой слёзы утирали. А может, и лучше было бы, если б мальчика майору отдали, все равно в детский дом заберут. А так хоть отец нормальный у Антона был бы!.. Но не пробил стену чёрствости чиновников майор Скрябин, не на его стороне закон, один уехал с болью в сердце.
Через некоторое время Антона направили на временное содержание и воспитание в детский приёмник. Из ближайших родственников в семью брать его никто не пожелал. О той поре у Антона остались лишь отрывочные картинки.
Куда деть ребёнка и как определиться с ним в дальнейшем, решали долго. И через год направили в детский дом в Кобрине, на полное государственное обеспечение. Доставить его туда обязали отца, на этом его роль в воспитании сына и закончилась.
Первая фотография? Это Антон запомнил хорошо. Долго они с отцом ехали на автобусе, Антон уставился в окно и смотрел на огромные ели и сосны, плотно обступившие дорогу. Колёса старого автобуса неторопливо поглощали километры пути. Антон вспоминал дядю Андрея, и слёзы наворачивались на глаза мальчика. Отец его слёзы по-своему понял.
– Не плачь, сынок, в детском доме тебе хорошо будет, там детей много, сыт, одет будешь! – потом, устроившись поудобней, проспал всю дорогу.
Через три часа въехали в незнакомый город. В грязном привокзальном буфете перекусили. И двинулись искать детский дом, а по дороге зашли в небольшое фотоателье. Старый еврей принял их с улыбкой.
– Наш юный друг желает иметь фото? Прелестный мальчик, Вы получите лучшую фотографию в своей жизни! – фотограф расплывался в любезностях.
Насколько она будет лучшей, малышу не понятно, но то, что она первая в жизни у Антошки – это точно. (Она и была единственной фотографией с детских лет Антона, и нашёл он её через двадцать пять лет совершенно
