повернула ключ в замке.
Дверь открылась с лёгким скрипом, и перед ней предстал чердак, залитый тусклым светом от единственного окна. Воздух был сухим и плотным, наполненным запахом дерева и пыли. Алиса шагнула внутрь, осматривая хаос: коробки, корзины, старые игрушки, которые она помнила с детства, стопки книг.
Алиса медленно подняла руку и потянулась к ткани, укрывающей незнакомый предмет. Ткань была плотной, грубой на ощупь, и, сняв её, Алиса почувствовала, как запах чердачной пыли усилился, проникая в лёгкие. Но её внимание тут же перешло на то, что скрывалось под покрывалом.
Это был гобелен. Огромный, почти во всю высоту стены. Он выглядел так, словно его когда-то начали ткать с невероятным мастерством, но внезапно бросили. Узоры текли из центра, как ручейки краски, соединяясь в сцены: фигуры людей, деревья, дома, даже птицы, летящие в небе. Но ни одна из сцен не была завершённой – нити торчали, оставляя неясным, что должно было быть изображено.
Цвета были яркими, почти живыми. Алиса не понимала, как это возможно: как ткань, пролежавшая столько лет на чердаке, могла сохранить такие сочные оттенки?
Её пальцы почти непроизвольно потянулись к поверхности гобелена, но в последний момент она остановилась. Внутри что-то шевельнулось – не страх, а странное ощущение… уважения? Как будто гобелен был чем-то больше, чем просто вещью.
Она шагнула назад, чувствуя, как её сердце начинает стучать быстрее.
– Бабушка… что это? – прошептала она, хотя знала, что ответа не будет.
Но вопросы разрастались в голове. Почему она никогда раньше не видела этого гобелена? Почему бабушка всегда так тщательно оберегала чердак, никогда не разрешая ей даже заглядывать сюда?
Алиса села на пыльный деревянный ящик напротив гобелена и посмотрела на него долго, почти не мигая. Она вспоминала бабушку – её улыбку, мягкий голос, привычку готовить чай с мёдом и корицей в прохладные вечера. Всё это казалось таким близким и одновременно далёким.
– Может, ты хотела, чтобы я нашла его? – снова прошептала она.
Эти слова прозвучали странно, даже для неё самой. Но мысль засела в голове: бабушка, несмотря на все свои запреты, всегда оставляла за собой чуть больше, чем казалось на первый взгляд.
К вечеру, спустившись с чердака, Алиса чувствовала себя измотанной. Она провела рукой по лицу, смывая невидимую пыль, хотя была уверена, что её не тревожила пыль. Её тревожило то, что она чувствовала там, наверху.
Дом жил своей жизнью. Здесь всё казалось пропитанным не только памятью, но и чем-то ещё. Воздух в комнатах был густым, плотным, будто этот дом помнил больше, чем люди, которые когда-либо в нём жили.
Алиса вошла в кухню, поставила чайник и села за стол. Столешница, вытертая временем и руками бабушки, была такой же, какой она её помнила. Рядом с чайником стояла коробка с чёрным чаем и стеклянная баночка с засахарившимся мёдом. Всё это казалось до боли знакомым, но в то же время не принадлежало ей.
Она
