Деникина с несколькими однокашниками в артиллерию, не дало им глубокой подготовки по этому роду войск. На первом году службы подпоручику пришлось много трудиться, чтобы овладеть делом. Ему повезло постепенно входить в него, потому что сразу Деникину поручили не артиллерийскую специальность, а батарейную школу. Но к началу первого лагерного сбора он был уже на высоте, а потом Деникина даже назначили преподавателем бригадной учебной команды, готовившей унтер-офицеров.
В бригаде было на кого равняться. Лучшими батареями и в артиллерийском сборе округа командовали два замечательных, талантливых офицера Гомолицкий и Амосов. Лихих командиров всеобще обожали за мастерство в деле и веселость на офицерских пирушках. Молодежь безотказно находила у них совет и заступничество.
На втором году службы Деникина генерал Сафонов умер. С прибытием его замены жизнь бригады резко повернулась.
Новоиспеченный командир, недавно получивший генеральское звание, был так презрителен, что никому из старших офицеров не подавал руки. Природный грубиян, он словно не замечал вокруг себя ни военных, ни штатских. Быт подчиненных генерала не интересовал, а на батареи он заходил лишь в дни бригадных церемоний. Уже на втором году своего командования бригадный однажды заблудился среди казарменного расположения. Вся часть, собранная в конном строю, ожидала его около часа.
Обычно командир сидел в канцелярии и сыпал оттуда предписаниями, запросами, взысканиями и даже арестами офицеров на гауптвахту, чего в бригаде сроду не бывало. В его служебных записках просвечивали отжившие воинские взгляды, да и просто незнание артиллерийского дела.
Удалец Амосов ушел, получив свою бригаду. Гомолицкого командир не выносил, стал преследовать, тот совершенно замкнулся в себе. Начались в гарнизоне дрязги, ссоры, пьянство, безудержный картеж. Многие офицеры будто бы забыли дорогу в казармы.
Разор бригадной жизни особенно подавлял молодежь, какая во многом прислушивалась к Деникину. Молодые офицеры демонстративно отказывались от приглашений бригадного на пасхальные разговения или на его домашние торжества. А трое из них застрелились. Совершили самоубийства, вроде бы, по своим личным причинам, но ведь главное для офицера – его военная семья.
Честь бригады меркла, и артиллеристы 2-й полевой, переживая, держались среди офицеров других частей едва ли не вызывающе. И так традиционно была рознь среди родов войск. Гвардия, в которой соперничали кавалергарды и конногвардейцы, свысока относилась к армии. Кавалеристы небрежно смотрели на иные виды оружия. Полевая артиллерия недолюбливала кавалерию и конную артиллерию, снисходительно глядела на пехоту. Конная артиллерия сторонилась полевой и искала дружбы с кавалерией. Пехотинцы терпели от всех.
2-я полевая артиллерийская бригада отлично общалась с пехотой своей дивизии, но избегала отношений с конной артиллерией и конницей ее корпуса. И вот сослуживец Деникина,
