блеснули, прострекотали над водой и тут же плюхнулись на широкие листья кувшинок. И замерли, припали голубыми брюшками к живительной прохладе.
Недолго им удалось отдыхать, короткий покой потревожил нос узкой деревянной лодчонки. Распугал мелкую живность, разогнал в стороны.
– Всё, дальше только пёхом! – прошипел сидящий на носу челна воин и первым шагнул через низкий борт в воду, подавая пример своему товарищу.
Воды – пядь, а ноги провалились в ил почти по колено! И челн накренился, черпанул бортом солёную затхлую жижу. Из-под проломленной белёсой корки ила вылетели и булькнули серебристые пузыри, ударил в нос зловонный гнилостный запах, заставил поперхнуться.
– Челн здесь оставим? – перебрался на нос лодки второй из разведчиков. Подождал, пока товарищ пройдёт вперёд, и соскользнул следом за ним в грязную взбаламученную жижу из тины и ила.
– А куда он денется? – осторожно продвигался через камыши первый, прокладывал тропу напарнику. И сам же ответил: – Никуда.
На каждый шаг приходилось затрачивать слишком много сил – мало того что надо аккуратно и по возможности бесшумно выдирать ноги из липкого плена, так ещё и мошка одолевала. Поднималась, зараза, из этой вонючей жижи и озверело набрасывалась на свежее мясо.
Вот и кромка камыша, дальше чистый берег, плавно поднимающийся к бревенчатым стенам крепостицы.
Высовываться из камышовых зарослей на открытое место воины не стали, через стебли наблюдали. А мошка зверела, вилась вокруг серым облаком, зажирала остервенело, не встречая должного отпора. Вгрызалась в лица и кисти рук, оставляя после укуса мелкие кровоточащие язвочки. И отмахиваться никак нельзя от этой заразы, чтобы лишним шевелением не привлечь к себе внимание дозорных на вышках.
– Всё осмотрел? Расстояния, высоту стен и вышек прикинул? – скосил глаза на напарника старший из воев.
– Да, всё. Можно уходить, – откликнулся второй и спрятал в поясной кошель разрисованный клочок бересты. Уголёк использованный выбросил под ноги. В ответ на вопросительный взгляд товарища тут же пояснил: – На всякий случай. Береста не голова, она ничего не забудет…
Обратная дорога до лодки показалась короче. И дошли быстрее. Правда, второй раз по уже разбитой тропе пробираться было хуже – проваливались глубже. И выпачкались от этого сильнее.
И через борт забираться труднее. Чуть было не притопили челн, зачерпнув бортом вонючую муть. Кое-как перевалились внутрь, отдышались, взяли вёсла и потихоньку потолкались на выход из камышей, на чистую воду.
Лёгкий ветерок подул удивительно вовремя, зашевелил стебли камыша, зашуршал узкими листьями, скрыл пробирающуюся через камыш лодку с людьми, долетел до стен и сторожевых вышек.
– Опять тухлятиной завоняло! – скривился караульный. И забормотал от нечего делать: – Наверное, на берегу что-то сдохло. Или распухшее тело волнами откуда-нибудь
