французский текст “Наказа” наиболее близок к мысли самой Екатерины. Она заимствовала у авторов, писавших на французском языке, и сама написала “Наказ” на французском. Впоследствии он была переведен для нее на русский язык». См. [Madariaga 1998b: 243]. Возможно, это замечание справедливо, но для внутренних целей главным ориентиром была русскоязычная версия «Наказа». Большинство депутатов Законодательной комиссии читали документ на русском языке, чиновники в правительственных учреждениях также ссылались на русскую версию.
4
Здесь я цитирую русский текст. Французский «перевод» имеет другой оттенок. Во французской версии молитвы светское и религиозное право имеют одинаковое основание, а упоминание о законе в первой статье выпущено!
5
Статьи 56–61 опираются на работы Беккариа.
6
Мстиславская относила Сумарокова к представителям «аристократической Фронды», которая якобы стремилась к установлению в России «конституционной монархии». Этот ярлык вдвойне неточен. Слово «Фронда» подразумевало существование в России состоятельной элиты, аналогичной той, что выступила во Франции XVII века против централизованной власти. Сумароков принадлежал к служилой элите и происходил из семьи, владевшей крепостными, но в конце 1760-х годов доходы он получал в основном от Екатерины. Возможно, он выступал от имени тех элементов дворянства, которые поддерживали сохранение крепостного права, но сам он не был крупным землевладельцем. К тому же в российских условиях согласованное аристократическое оппозиционное движение, подобное тому, что имело место столетием ранее во Франции, вряд ли увенчалось бы успехом, как показал эпизод с Голицыным в 1730 году. Конечно, Сумароков хотел некоего эффективного сотрудничества между императрицей и высшими слоями дворянства. Возможно, он симпатизировал проекту Панина начала 1760-х годов по передаче части исполнительной и законодательной власти Императорскому совету и Сенату, но называть этот проект «конституционным» было бы, пожалуй, ошибочно. Как мы увидим ниже, проект Панина – Фонвизина 1783 года более соответствовал понятию конституционной реформы.
7
До 1775 года Екатерина сама выступала в роли «личного цензора» Сумарокова, что, кстати, послужило прецедентом для личной цензуры Пушкина Николаем I.
8
О «смеховой интимности контакта частного человека и монарха» см. [Лебедева 2000: 171].
9
Во «Введении» И. Пыпина поднимается дискутируемый вопрос об авторстве императрицы. См. [Пыпин 1901: I–LVI].
10
Среди друзей Екатерины в Европе распространялся французский текст «Le secret de la société antiabsurde, dévoilé par quelqu’un qui n’en est pas» (Cologne, 1758). Во французской версии была указана заведомо ложная дата публикации, вероятно, для того, чтобы дистанцировать от нее Екатерину, по крайней мере, в глазах «неосведомленных». Удобное русское издание см. в [Екатерина II 1893: 439–444].
11
Бумаги, касающиеся предложения об учреждении Императорского
