на меня. Тебе нужно смотреть на меня.
«Да смотрю я, смотрю…»
Приятная тяжесть прижала к полу онемевшие ноги, по лицу скользнуло легкое касание.
– Открой глаза. Открывай быстро! Иначе я лично тебя придушу! Слышишь, Рейнер!
– Знаешь, а звучит заманчиво.
Пытаясь понять, что давит на бедра, Рейнер приоткрыл один глаз.
Подтянув распашонку, девчонка сидела сверху, наклонившись к его лицу настолько, что он чувствовал ее дыхание.
– Неужели так плохо, что чувство юмора появилось?
– Неужели так за меня переживаешь, что вместо гада, я стал Рейнером.
Его замечание заставило бледное лицо налиться румянцем.
– На тебя мне плевать. Я переживаю за себя и свою семью.
– Я так и понял.
«И это не может не радовать. Может, когда-нибудь она поймет, что в этом мире надо думать только о себе. И я тому, пока еще, живое доказательство. Вечно меня черт дергает лезть туда, куда не надо и думать, что все сойдет с рук».
Дожидаться врачей в его планы не входило. Если старик пошел на такие резкие меры, ловить здесь уже нечего.
Подсунув ладони под ягодицы девушки, слегка подтолкнул ее вверх. Девчонка тут же вскочила как ошпаренная и начала обтряхивать ткань рубашки, в том месте, где он ее коснулся.
«Надо же какие мы нежные. Прям каким – то прокаженным себя ощущаю. Хотя для нее, в принципе, так оно и есть».
– Одежда в нижнем ящике шкафа. Ты должна быть готова через пять минут.
Оперившись локтем о кресло, Рейнер предпринял попытку встать.
– А что будет через пять минут?
– Отставить вопросы.
– Что вообще происходит? Что с тобой случилось?
– Что не понятного в команде: «Отставить вопросы»?
– То, что это команда. Я не солдат. Так что, не надо тут раздавать приказы.
– Вот именно! Ты не солдат. Ты рабыня. Так что, закрой рот и марш передаваться.
По взгляду Дерры Рейнер понял, только что в ее воображении он присоединился к висельникам на площади. Но, не смотря на надутые щеки, девушка не отошла и даже протянула руку, чем заработала взгляд полный скепсиса.
– Хватайся.
– К тебе прикасаться-то страшно, не то что хвататься.
– Однако мой зад ты лапать не побоялся.
– Было бы что лапать.
– Что?
– Малявка, а все туда же.
– Я не малявка!
«Так, а теперь меня, кажется, четвертовали…Сколько ей было, когда я ее нашел? Не больше четырех – пяти лет. Значит, сейчас ей примерно…»
– Тебе сколько? Пятнадцать?
– Семнадцать!
Девчонка гордо вскинула подбородок.
«Видно в ее понимании семнадцать – это возраст. Иначе не стала б так торжествующе глазами сверкать. Вот только для меня, что пятнадцать, что семнадцать – однохренственно».
