может, я и сломала парочку…
– Сколько именно?
– …Десятков.
Тень закатил глаза и закрыл лицо руками.
– Ты сейчас закатил глаза?
– Да.
– Просто хрен поймешь.
Он уперся руками в стол и низко опустил голову.
– Самое ужасное здесь то, что ты убила людей, Айрис. Снова.
– Они были преступниками. Некоторые из них – действующими. Кто-то даже нападал на женщин.
– Для того чтобы судить их, есть закон.
– Который отправит их в тюрьму на пару лет, а потом выпустит? Вот помнишь, как было раньше? Каких-то двести лет назад. Кто-то совершил преступление, ты тихонько его прикончил – и все, никаких проблем.
– В те времена тоже судили.
– Только если были свидетели или очевидные доказательства, – возразила Айрис. – Но правда в том, что, если тебя изобьют до полусмерти, ты должен с пеной у рта доказывать это, чтобы получить компенсацию или чтобы твоего обидчика посадили. Зачем так убиваться, если можно разом решить проблему? И потом, ты дальше третьего предложения эту статью читал? Тут пишут, что люди даже рады. Они знают, что с ними ничего не будет. Бояться следует преступникам, а значит, и преступлений теперь будет меньше.
Тень покачал головой. Закончив с восстановлением шва, Айрис воткнула иголку в подушечку, усадила зайку на колени и повернулась к Тени.
– Дружище, я знаю, что ты тот еще гуманист. Ты и каннибала предпочел бы судить по справедливости. Но правда в том, что порой справедливость заключается в ответном насилии. Не в том, которое откладывают на полгода в лучшем случае, пока жертва живет в страхе, что ее обидчика могут оправдать, с ощущением, что с ней могут поступить несправедливо. А в том, которое происходит сразу. И потом, разве тюрьма – достаточное наказание, скажем, за надругательство? Треть этих мужчин обвинялись в этом. Они были потенциально опасны для окружающих. Я всего лишь устранила угрозу.
Тень хотел возразить, но передумал. Спор с Айрис обычно растягивался на часы, и ты мог хоть сто тысяч раз быть прав, но все равно выйти из него проигравшим.
Пятнадцать трупов за две недели. Всего три тела полностью целы. Остальных пришлось собирать по частям.
Порой Тени не верилось, что эта миловидная улыбчивая девушка со звонким голоском способна кого-то убить с такой жесткостью, пусть даже не собственными руками. Нет, убийства руками статуй, в которые она вдыхала жизнь, – проявление милосердия с ее стороны. Тень неоднократно видел, во что она превращала преступников. Точнее, что она от них оставляла. И всякий раз надеялся, что этот последний.
Самый страшный случай был летом 1855 года на Юге. Еще пару лет после эти картины оживали у него перед глазами.
– Неужели ты хочешь, чтобы я занималась чисткой города сама? – спросила она безмятежным тоном, никак не вязавшимся со смыслом слов.
– Я хочу, чтобы тебе
