в Вене/Вероне/Париже».
Но он нахмурился:
– Не помню такой.
Я достала коробочку и открыла крышку.
Муж закатил глаза:
– Вот не знал, что бывают музыкальные шкатулки для украшений, да еще и с оперой.
– А что за опера-то? – поинтересовалась Франческа.
– Без понятия, – рассмеялся Нико. – Опера – это же просто галдеж. Я при всяком удобном случае отправлял туда с мамой твою бабушку. Бог знает, откуда взялась эта шкатулка.
Значит, сближаться с Анной на почве общей страсти к опере мне не грозит. Я старалась подавить неловкость из-за множества маленьких открытий о Кейтлин, которые постепенно совершала. И вовсе не стремилась обнаружить еще сто тысяч областей, где сочла бы себя неполноценной. К счастью, Франческа, вытащив пару крошечных резиновых сапожек с божьими коровками, отвлекла Нико.
– Я помню, как ты их носила! – воскликнул он. – Однажды забралась в такую глубокую лужу, что зачерпнула сапожками воды, и мне пришлось тебя разуть и босую нести домой на плечах.
Как ни благодарна я была за то, что мне не пришлось смотреть, как у мужа по лицу при виде шкатулки разливается сладостно-горькое сияние забытых воспоминаний, но все же не понимала, как мужчина может подарить жене красивую вещичку, да еще с памятной гравировкой, а потом напрочь забыть об этом. Он так оберегает мои чувства?
Ну не бежать же к нему с безумным видом, вырвав бархатную обивку и тыкая пальцем в надпись внутри: «Смотри, смотри, ведь ты же сделал для нее гравировку!» Тогда я сама буду выглядеть полной дурой, если верить противному ощущению, медленно разливающемуся в животе. Франческа встала и потянулась.
– Точно. Какую теперь коробку возьмем, папа?
– Решай сама, – сказал Нико и повернулся ко мне: – Ну, а у тебя, Мэгги, как дела?
Так и подмывало сказать: «С каждой минутой чувствую себя все более ущербной», но я выбрала ответ повеселее:
– Хорошо, хотя вряд ли тебе захочется что-то из этого оставить. Разве что университетские учебники. Может, подарить их библиотеке?
– Или отнести в контейнер для благотворительности, – пожал плечами Нико. – На автостоянке Моррисонов есть такой.
Мы перебрали еще пару ящиков, отложив в сторону все фотоальбомы. Я пообещала себе, что никогда не поддамся искушению их открыть, а сосредоточусь на том, как бы поскорее обрубить все концы, связанные с Кейтлин. Возможно, тогда я перестану чувствовать себя самозванкой, пытающейся обманом втереться в семью. Но, несмотря на благие намерения, мысли продолжали возвращаться к открытке. Меня поразило, насколько глубоко Нико был предан Кейтлин. Может, я для него просто домработница с привилегиями, а не второй шанс на счастье?
В конце концов Франческа подняла голову и простонала:
– Слушайте, а не хватит ли уже на сегодня?
Я сама была измотана, но с учетом того, что все это мы затеяли ради меня, считала себя не вправе роптать.
– Не
